LITMIR.BIZ

      * * *

      Сделаем маленькое отступление, тем более детство позволяет легко не замечать время и его условностей.

      После того как мама силой увлекла меня за собой прочь от папы, я долго не видел отца.

      Играть ни с кем не хотелось – никому не удавалось обыкновенную лампочку превратить в звезду Альдебаран. Артём Александрович деловито вкрутит новую лампочку вместо перегоревшей и подморгнёт: «Да будет свет!» – и тут же уходил «по делам». Где папино: «Звезду? Да запросто! Хоть целое созвездие», – и звезды тогда тут же вспыхивала прямо над головой.

      Я сидел и скучал один посреди просторной комнаты, почему-то называемой детской. Мама увлечённо суетилась, вешала звёздные шторы на окно, руководила, сама двигала мебель, зажигала на стенах забавные солнечные светильники и всё время обращалась ко мне с вопросом:

      – Ну как тебе, нравится? Скажи классно! Своя детская!

      Мама будто самоутверждалась в моей новой детской комнате. Пыталась и меня разместить с тем же энтузиазмом, с которым передвигала стол к стене и раскидывала по полу игрушки. Игрушек было много, но любил я одного Хрыку и ещё грустного зелёного зайчишку, с которым мы вместе засыпали, слушая папины колыбельные. Грусть зелёного зайца передалась и мне. Мы грустили вместе, забившись в угол огромного кресла. Вокруг всё такое просторное, а внутри тесно. И почему так?

      Входила мама, отчаянно всплёскивала руками. Иногда начинала плакать. Неуклюже опускалась на корточки возле меня, хватала первую попавшуюся под руки игрушку, дергала её, пытаясь оживить её фальшивым голоском, та брыкалась в маминых руках какое-то время и неподвижно замирала на полу, не желая оживать. Отец говорил однажды: «Человек не может быть и там и тут, он или там или тут». Я пожалел маму:

      – Ты иди, я сам буду играть.

      – Тебе грустно?

      «Святая ложь, Дрёмка, это самообман. Солгал, всегда означает одно – солгал». Я вздохнул:

      – Грустно, мама, но я буду играть. Я обещаю.

      Знаете, игрушки бывают живые и бывают плюшевые, яркие пластмассовые и бездушно деревянные. Вон солдатики, вчера под командой папы они браво маршировали по горам и полям, храбро бежали в атаку. Сейчас замерли в неподвижно строю и глядят пластмассовыми глазами, ни задора, ни вдохновения. Оловянный парад.

      Никогда не назову Артёма Александровича отцом. Никогда! Для него солдатики эти досадная неприятность на полу. Наступит, выругается и прошагает дальше:

      – Всё-то у тебя раскидано везде! Приберись, наконец, мешает ходить.

      Отец о каждом солдатике заботился:

      – Не бросай солдата где попало.

Скачать книгу