Каторга. Преступники - Влас Дорошевич

Скачать книгу

двери. Среди них один в кандалах.

      – Ты что?

      – Подследственный. Приговор, что ли, объявлять звали.

      – А! Ступай вон к писарю. Васильев, прочитай ему приговор. Писарь встает и наскоро читает, бормочет приговор.

      – Приамурский областной суд… Принимая во внимание… самовольную отлучку… с продолжением срока… на десять лет! – мелькают слова. – Грамотный?

      – Так точно, грамотный!

      – Распишись.

      Кандальный так же лениво, равнодушно, как и слушал, расписывается в том, что ему прибавили десять лет каторги.

      Словно не о нем идет и речь.

      – Уходить можно? – угрюмо спрашивает кандальный.

      – Можешь. Иди.

      – Опять убежит, бестия! – замечает смотритель.

      По правилам каторги, «порядочный» каторжник всякий приговор должен выслушивать спокойно, равнодушно, словно не о нем идет речь. Не показывая ни малейшего волнения. Это считается «хорошим тоном». В случае особенно тяжкого приговора каторга разрешает, пожалуй, выругать суд. Но всякое «жалостливое» слово вызвало бы презрение у каторги. Вот откуда это «равнодушие» к приговорам. В сущности же, эти продления срока за «отлучки» их сильно волнуют и мучат, кажутся им чересчур суровыми и несправедливыми. «За семь дней – да десять лет!» Я сам видал каторжника, только что преспокойно выслушавшего приговор на пятнадцать лет прибавки. Разговаривая вдвоем, без свидетелей, он без слез говорить не мог об этом приговоре: «Погибший я теперь человек! Что ж мне остается теперь делать? Навеки уж теперь». И столько горя слышалось в тоне «канальи», который и «глазом не моргнет», слушая приговор.

      – Тут еще приговор есть. Федор Непомнящий кто?

      – Я! – отзывается подслеповатый мужичонка.

      – Ты хлопотал об открытии родословия?

      – Так точно.

      – Ну, так слушай. Писарь опять начинает бормотать приговор.

      – Областной суд… заявление Федора Непомнящего… осужденного на четыре года за бродяжество… признать его ссыльнопоселенцем таким-то… принимая во внимание несходство примет… глаза у Федора Непомнящего значатся голубые, а у ссыльнопоселенца серые… нос большой… постановил отклонить… Слышал, отказано?

      – Носом, стало быть, не вышел? – горько улыбается Непомнящий. – Выходит теперь, что и я не я!..

      – Грамотный?

      – Так точно, грамотный. Только по вечерам писать не могу. Куриная слепота у меня. Меня и сюда-то привели.

      – Ну, ладно! Завтра подпишешь! Ступай.

      – Стало быть, опять в тюрьму?

      – Стало быть!

      – Эх, Господи! – хочет что-то сказать Непомнящий, но удерживается, безнадежно машет рукой и медленно, походкой слепого, идет к толпе каторжных.

      Ни на кого ни приговор, ни восклицание не производят никакого впечатления. На каторге «каждому – до себя».

      – Вы что? – обращается смотритель к толпе каторжных.

      – Срок окончили.

      – А! На поселение выходите? Ну, паря, до свиданья. Желаю вам. Смотрите, ведите себя чисто. Не то опять сюда попадете.

      – Покорнейше благодарим! – кланяются покончившие

Скачать книгу