Скачать книгу

якобы, был причастен к убийству собственного отца, а «Братья Карамазовы» – это автобиографический роман.

      С другой стороны, достаточно посмотреть подборку последних публикаций о Достоевском (например, в журнале «Вопросы философии»), чтобы обнаружить поразительную приверженность этой «партии достоевскофобов» ценностям «февраля и октября 17-го года». Все мотивы и темы сочинений Достоевского «выводятся» ими из его «психического расстройства», «моральной повреждённости» и «бытовой неустроенности». Приведу лишь пару показательных примеров.

ПРИМЕР ПЕРВЫЙ:

      «Вся жизнь «подпольных» людей, представленная нам в художественных произведениях Ф.М. Достоевского, заключается в том, что они постоянно что-то со своим грязным нутром делают, всё время в его грязи копошатся: то с интересом рассматривают, изучают и беседуют о нём с другими, то, как мокрое белье, навешивают грязь на нити своих отношений с другими, то – что крайне редко – пытаются рассуждать, как от грязи избавиться, очиститься. Последнее, конечно, понарошку, из любви к парадоксам. Но в любом варианте, копаться в грязи – их главное занятие».

      Отсюда «специалист по Достоевскому» делает вывод:

      «По этой причине романы Достоевского лишены отношений человека с природой (что вызывает живейший и продуктивный интерес, например, Тургенева, Толстого или Гончарова), и писателю не интересен человек в его позитивном деле, в сколько-нибудь конструктивном устремлении к светлому. Человек занимает Достоевского не в его измерении «от земли – к небу», свету, раю, но в противоположной направленности: в координатах «от земли – в её глубины», в устремлении во тьму, к «аду».11

      Сколь же сильно с этим наговором контрастируют слова супруги Фёдора Михайловича – Анны Григорьевны Достоевской (Сниткиной) – которые в данном контексте выступают фактическим опровержением только что сказанного «специалистом»:

      «Фёдор Михайлович приезжал к нам всегда благодушный, радостный и весёлый. Я часто недоумевала, как могла создаться легенда об его будто бы угрюмом, мрачном характере, легенда, которую мне приходилось читать и слышать от знакомых»12.

ПРИМЕР ВТОРОЙ

      «Никто лучше Достоевского не понимал, как помысел, утвердившийся в сознании, может вдруг открыть дорогу к поступку. Тут не социальное и историческое зло, которое может быть устранено реформой, а то, что богословие называет первородным грехом. И преодолеть его может не реформа, а (как выражался Достоевский) «геологический переворот», преображение; не закон, а благодать. Достоевский с ужасом почувствовал, что в нём мало благодати. Когда он пишет, что человек деспот по природе и любит быть мучителем, это не реакционное мировоззрение, а мучительно пережитый опыт. Опыт расколотости между идеалом Мадонны и идеалом содомским».

      Я намеренно опускаю имена этих «специалистов по Достоевскому». И делаю это по двум причинам.

      Причина первая: «имена» этих «специалистов» в сравнении с именем

Скачать книгу


<p>11</p>

Здесь, несколько забегая вперед, только замечу, что в этих «Лекциях» пониманию Достоевским наиболее глубоких тайн устройства природы, отношения к этому устройству именно человека, анализу её пространственно-временных характеристик, будет посвящена целая лекция – «седьмая». Достоевским продумывались такие принципы связи и движения природы, понимание которых, как я могу предположить, были недоступны не только многим его современникам (в том числе и великим русским писателям: И.С. Тургеневу, Л.Н. Толстому и И.А. Гончарову), но оказались недоступны даже нашему «горе-специалисту», пишущему о том, в чём он сам не вполне разбирается. Если великим писателям это вполне простительно – ведь, это была, во-первых, вторая половина 19-го века, а во-вторых, знание «устройства природы» для литератора не необходимо – то нашему «горе-специалисту», говорящему такое аж 130 лет спустя, это прощено быть не может никак. Сама же нелепость сказанного – об отсутствии будто бы у Достоевского «сколько-нибудь конструктивного устремления к «светлому» – будет наглядно разоблачена во второй и восьмой лекциях, но в особенности – в шестой. Кроме того, Кэнноске Накамура посвящает всю первую главу своего исследования «Восприятие природы в «Преступлении и наказании»» обоснованию того факта, что мировоззрение Достоевского как раз и предполагало пиетет перед природой, обосновывая это, в том числе, и тем, что Раскольников переживает свое «воскресение» именно глядя на природу – раскрывшийся перед ним простор на берегу реки. См.: Кэнноске Накамура, чувство жизни и смерти у Достоевского, Санкт-Петербург, 1997. А разве пронзительное, по своей яркости и чистоте, описание природы в горах Щвейцарии, передаваемое в рассказе князя Мышкина, не свидетельство обратного?! (См.: Достоевский Ф.М., Идиот, Ч. 1 . Ф.М. Достоевский / / Полное собрание художественных произведений в 12-ти томах. Рига, Издательство «Жизнь и культура», 1928, Т. VII,С.81).

<p>12</p>

Достоевская А.Г., Воспоминания, М. Издательство: Правда, 1987, С.106.