Музей развитОго социализма - Амаяк Павлович Тер-Абрамянц-Корниенко

Скачать книгу

любви, которую то и дело подсовывают романы, романсы и эстрадные песенки… Напрасно Вертер застрелился – кто знает, в какую пошлость превратилась бы его жизнь, соединись он с любимой.

      Ирина тихо и сладко посапывала.

      Неужели им управляет не собственная воля, в которую он так верил, а нечто иное, от него не зависящее? – Увы, две недели интенсивного физического общения в постели не оставили и следа от той всепоглощающей, до бреда, казалось, неисчерпаемой страсти, которая, он был уверен, будет пылать всегда! И, однажды его охватила паника, которая страшнее смерти. И наваливалось жуткое чувство вины, что он испортил жизнь этой девушке. Он ненавидел это чувство, ощетинивался, гнал его, злоба перехватывала горло, и за то, что это чувство грызет, начинал ненавидеть эту девушку, но это лишь усиливало к ней жалость, и этот процесс раскручивался, как колесо, увеличивая центробежную силу, все ускоряясь – (чем сильнее жалость – тем сильнее ненависть и наоборот) и в какой-то момент казалось, его вот-вот разорвет на мелкие кусочки. Надо кончать со всем этим, сказать все ей прямо – вот проснется пусть, все сказать… Вот сейчас!

      – Остановка Рабочая платформа – следующая станция «Юдино»… – возвестил равнодушный голос.

      Она открыла безмятежные еще сонные глаза.

      – Долго еще?

      – Уже совсем близко, – ответил он, и она снова ткнулась ему в плечо, закрыв глаза.

      Иногда ему казалось, что они с Ириной стали чем-то вроде сиамских близнецов – зачем-то сшитые друг с другом, совершенно по-разному мыслящими, говорящими, но вынужденно таскающими на себе один другого, мешающими и во сне. Даже когда ее не было рядом, казалось, что Ира висит на нем невидимым для посторонних, бдящим каждое его мгновение фантомом.

      Из-за демонстрации автобусы не ходили, и им пришлось пройти весь город, который после московских масштабов показался совсем небольшим. Похвастать перед Ириной явно было не чем.

      Они шли мимо унылых обшарпанных каменных ящиков 20-ых, 30-ых годов, мимо пятиэтажных хрущевок, увешанных диким изобилием алых, побуревших от пыли, языков знамен, устало свисающих в безветрии. В этом царстве прямых углов – домов, окон, дверей, обвисших кровавых языков не было ни одной сглаживающей линии, арки, ни одной башенки. Но сияло солнце на голубом небе – природа, несмотря ни на какое человеческое убожество, у мела радовать! Улицы были пустынны (все население, прилипнув к телевизорам, смотрит гигантский спектакль демонстрации на Красной Площади в Москве с короткими репортажами подобных колонн ликующих демонстрантов в 14-ти младших столицах). Пару раз им попадались на тротуарах обездвиженные, преждевременно сраженные дешевой водкой тела. «Пролетариат отдыхает от классовой брьбы!» – криво усмехался Валентин.

      А вот и школа номер девять, куда он 10 лет ходил. Милая старая каторга – типовая, как и тысячи других, из красного кирпича, трехэтажная, с решетками на окнах

Скачать книгу