LITMIR.BIZ

      Моя мечта надменна и проста:

      Схватить весло, поставить ногу в стремя

      И обмануть медлительное время,

      Всегда лобзая новые уста;

      А в старости принять завет Христа —

      Потупить взор, посыпать пеплом темя

      И взять на грудь спасающее бремя

      Тяжелого железного креста!

      И лишь когда средь оргии победной

      Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный,

      Испуганный в тиши своих путей, —

      Я вспоминаю, что ненужный атом,

      Я не имел от женщины детей

      И никогда не звал мужчину братом.

      Путь конкистадора в горах остер.

      Цветы романтики на дне нависли.

      И жемчуга – морские мысли —

      Трехцветились, когда вертел костер.

      И путешественник, войдя в шатер,

      В стихах свои писания описьмил,

      Уж как Европа Африку ни высмей,

      Столп огневой – души ее простор.

      Кто из поэтов спел бы живописней

      Того, кто в жизнь одну десятки жизней

      Умел вместить? Любовник, Зверобой,

      Солдат – все было в рыцарской манере.

      …Он о Земле толкует на Венере,

      Вооружась подзорною трубой.

      Я Гумилеву отдавал визит,

      Когда он жил с Ахматовою в Царском,

      В большом прохладном тихом доме барском,

      Хранившем свой патриархальный быт.

      Не знал поэт, что смерть уже грозит

      Не где-нибудь в лесу Мадагаскарском,

      Не в удушающем песке Сахарском,

      А в Петербурге, где он был убит.

      И долго он, душою конкистадор,

      Мне говорил, о чем сказать отрада.

      Ахматова устала у стола,

      Томима постоянною печалью,

      Окутана невидимой вуалью

      Ветшающего Царского Села…

      Слышу умолкнувший шум божественной эллинской речи.

      Старца великого тень чую смущенной душой.