Наказание и исправление - Анна Малова

Скачать книгу

весело бежала внизу и вся искрилась в лучах полдневного солнца. Я тоскливо смотрел на бурный поток, и вдруг поразила меня моя недавняя мысль… Я ведь человек конченный, никому не нужный, стало быть, пришло время… умирать… Да, брошусь в эту самую реку, и закончатся мои страдания, и никто даже не узнает, что я утопился. Узнают уже намного позже, когда найдут моё печальное оледенелое тело, прибитое к берегу. А разве не осталось у меня матери и сестры в Петербурге? Уж они такие мягкосердечные, что непременно выплачут себе глаза, узнав о моей смерти! И отпевание непременно будет, ведь я себя не убиваю, меня всё это убивает!

       Я уже мысленно увидел, как, молодой и прекрасный, лежу в гробу, весь покрытый цветами. Седенький священник ходит рядом и поёт панихиду, а к моим ногам припала маменька и ревмя ревёт. Рядом, держа свечи, проливают горькие слëзы Дуня и Соня… О, Соне есть о чём пожалеть! «Ах, зачем я склонила его на явку с повинною, вместо того, чтобы он спокойно выдержал свой решающий шаг!» – шепчет она, прикладываясь к моей руке, и прямо рыдает-рыдает! И схоронют меня на неизвестном кладбище, и вырастут на моей могилке цветы разные, и раскинет над ней свои объятия берёза, а я буду лежать там, под землёй, и не горевать ни о чём… и довольно! Пора! Это будет легко из-за ледяного и быстрого течения и тяжести кандалов на ногах.

      Я подошёл к крутому берегу и, зажмурившись, уже хотел, было, сделать последний свой шаг, как кто-то резко дёрнул меня за шубу, возвращая обратно. Ничего не понимая, я обернулся и увидел пёсика, что никуда не уходил, а продолжал следить за мной и, вероятно, понял, что я задумал. Я попытался вырваться, но пёс вцепился в мою шубу мёртвой хваткой и скулил каким-то умоляющим голосом, словно так и хотел сказать: «Не надо!» Я посмотрел на него и подумал: «Неужели жизнь настолько дорога, что даже пёс знает ей цену?.. Верно. Животное оказалось справедливей меня…» Я как-то растерянно улыбнулся, махнул на реку рукой и почти без сознания отправился назад.

      С работы мы всегда возвращались засветло, чтобы никто не смел сбежать под покровом ночи. Но сегодня наш обратный путь был долог, так как многие тянули салазки с нарубленными дровами, застревая с ними в сугробах и с трудом переступая ногами. И никто не замечал, что снег уже не просто падал, а валил хлопьями.

      – Морозец-то сегодня крепко завернул! – фыркнул какой-то конвойный. Холод и в самом деле пробирал как никогда. Мои ничем не прикрытые пальцы совсем озябли, а дыхание судорожно вылетало густым паром. Усталый и продрогший, я отстал от своих, а идущих позади конвойные всегда подгоняли прикладами, грубо рыча: «Живей!» Но в этот час замыкающим вереницу конвойным было вовсе не до меня: они то и дело помогали арестантам вытаскивать из снега салазки с тяжёлыми вязанками дров. Я глядел на измождëнные, изрезанные морозом лица каторжан, на их худые негреющие полушубки, которые трепал ветер, вздыхал и думал: «Вот так же и я чахну здесь, не испытывая ни единой радости, даже самой маленькой и незначительной. Я умру, умру непременно от этих скверных условий и тоски… От тоски – особенно. Но… почему? Неужели жизнь настолько страшна, что судьба позволит человеку так легко

Скачать книгу