LITMIR.BIZ

      Из боя я вышел живым.

      «Повезло? Или Богу так надо?» —

      Думал я. Став таким же седым,

      Как та мелкая пыль Сталинградского ада.

      Мы держали атаки и отбили их все!

      Поплатившись десятками жизней!

      Чьи тела и сейчас там. На той полосе,

      Где убитых прикрыл собой иней.

      Каждый метр земли кровью тут окроплён.

      Каждый дом, та же Брестская крепость.

      Штрафники говорят: «Не живёт батальон,

      Больше суток. Такая вот смертность…».

      В поредевшем строю вперемешку стоят,

      Молодые и кто повзрослее.

      Повидавшие смерть умирать не хотят,

      Но воюют себя не жалея.

      Лейтенант был – пацан. На год младше меня.

      Из училища. Выглядел смелым.

      Он войну начал взводным. И пробыв им три дня,

      Жизнь свою оборвал самострелом.

      Ох и жаль мне его. Но война, что палач:

      Рубит головы в суть не вникая.

      Завернув тело ночью в простреленный плащ,

      Лейтенанта того закопал я.

      Мы держали атаки и отбили их все!

      Поплатившись десятками жизней!

      Чьи тела и сейчас там. На той полосе,

      Где убитых прикрыл собой иней.

      Из всех тех драк, в которых дрался я,

      Одна на памяти: у вечного огня.

      Когда у стелы, павших на войне,

      Подонки жарили сосиски на огне.

      Что говорить. Признаюсь честно, как назло,

      Я был один. А их полно. Им повезло.

      И чтобы вежливым в сердцах у них остаться,

      Я попросил всю эту кодлу рассосаться.

      Тот, кто у них гляделся центровым,

      Гнусливым голосом, прикинувшись блатным.

      Мне промычал, под хохот гопоты:

      «Ты перед кем тут, дятел, гнёшь свои понты?!»

      Я быстро понял: по-хорошему нельзя,

      И пожалел, что не со мной мои друзья.

      Но делать нечего, и к стеле встав спиной,

      Я, как погибшие солдаты принял бой.

      Имея опыт, уличных всех драк,

      Собрал всю мощь в себе, костлявый мой кулак.

      И хоть бил жёстко, но закон я соблюдал,

      Всех, кто упал, клянусь – не добивал!

      Минут пятнадцать кувыркались мы клубком.

      Все исцарапаны. А кто-то с синяком.

      И тут один, из этих сучьих рож,

      Вдруг изловчился и всадил в живот мой – нож!

      Земля качнулась и я, сделав шаг упал!

      Почти у стелы, на тот самый пьедестал!

      Где пламя жаркое от вечного огня,

      Вы не поверите, согрело так меня.

      Была больница. Там, в поту и весь дрожа,

      Лежал как будто я на лезвии ножа.

      И вот я выжил. А со мной спина к спине,

      Стоят всё те же, кто погиб на той войне.

      В заколоченном доме никто не живёт.

      В заколоченном доме заколоченный вход.

      А когда-то тут жизнь, родилась и жила,

      И в колонке, что рядом, водица текла.

      В казане на печи щи варились на всех!

      Здесь бывал женский плач. И звенел детский смех!

      Из него уходили в сорок первом на фронт,

      Ну а те, кто вернулись, продолжали свой род.

      Спозаранок молились. Пыль сдувая с икон,

      И надеялся всякий, что теперь то уж он.

      Будет Богом прощённый. И услышанный им.

      И откроются двери ко всем благам земным.

      Но на всякий там случай, мастерили портрет.

      Фотографию Сталина, взяв из тех же газет.

      Зная точно: за это, нет расстрельных статей,

      Ну, а значит нет срока! Тюрем нет! Лагерей!

      Он как тот оберег с мощной силой своей!

      Сохранит от ненастья, от случайных смертей!

      Даст работу, а голод, стороной-то пройдёт.

      И глядишь чьи-то жизни второпях заберёт!

      И портрет сей висел в каждом доме. В углу.

      А пришедших гостей, провожали к столу.

      Те, приметив вождя у креста, где Христос,

      На того,

Скачать книгу