LITMIR.BIZ

Скачать книгу

близости с Симоном Магом, и от этой близости на его животе появились пятна, бледные и болезненные, словно пятна леопарда на спине у сфинкса. Оставшемуся из знаков Земли, Тельцу, тоже не везло. Рогами он ничего не протыкал, нет, он просто обратился в вóла, тоже понимæте ли, лишившись мужественности, и принялся неприятно лизать шею что Симону Магу, что золотоволосой блуднице, чьи детские руки, против Симоновой воли, вылепляли его глиняному отростку лучшую из форм, к которой, к сожалению, теперь ему не придраться.

      – НИЧТО! – взывала императрица из-под каменной земли. – Ты для меня теперь ничто!

      А Симон Маг тихонько плакал под грохот вулкана. Зато девочка старалась и превращала его глиняный отросток в настоящий родительский корень. Звёзды не могли на это смотреть и стыдливо отвернулись. Небо Козерога погасло, а Земля и тьма под его подчинением слились в одно целœ. Кошки пœли всех людей, кроме морщинистой старухи, завернутой в платок. Она дала немного смежных стихий и невкусного песка всем видимым в округе зверям, привнесла, так сказать, остатки Земли и Воздуха в их растительные души, и затем что-то неразборчивœ отпроповедовала, куда ей до замогильного «НИЧТО!» от императрицы.

      – Ме-ме-ме-ме-ме? – переспросил Симон Маг.

      Старуха покачала головой и продолжала неразборчиво бормотать про книжную истину, соответственно которой в субботу на Страшном суде Христос отделил козлов (неверующих) от агнцев (верующих), чтобы затем, если развивать эту мысль в Симоновом ключе, Звёздный Брат вошёл в раж и помимо нанесения Песочной Сестре четвёртого, пятого и шестого ударов плетьми, он бы ещё и плыл молоком и был Златомиром.

      Она ж – пустотóй, по имени Злáтка,

      говорящей зимой, сувениром изгоя,

      что в золоте мёда желает так сладко

      камина огонь, полусна миражи.

      Мужчина был серб, а фрау – хорваткой.

      Мужчине железо с вином положи

      и дýши замёрзшие, пóлны покоя.

      Ибо он есть изгой,

      есть для времени ущерб, пока фрау так к пространству падка… Пока она была городским женским измельчением материи в холоде соломы, он был самóй полнотой, управлял санями, укрывался подснежником и не ел ничего, кроме лавролистного волчеягодника. Она говорила с уверенной неуверенностью в пении, что Человек и Церковь рождают Материнство и Любовь и запивала эту мысль женским вином. Он же обладал лесным сознанием господ в невидимой асимметрии аскетизма и не соглашался с её пением, считая, что Смысл и Жизнь рождают Самородность и Удовольствие. Ей представлялось непонятным его лесное мужское постоянство идей в тепле сéна, но он, поедая мужской хлеб, говорил с неуверенной уверенностью в отпевании про её городское сознание рабов в видимой симметрии гедонизма. Она и представить не могла, что отпевание относилось не к ней, а к Песочной Сестре, которой Звёздный Брат прямо

Скачать книгу