LITMIR.BIZ

      Санный след уводит все дальше и дальше в сопки.

      Где-то там, в конце следа, – человек. И скоро этот след оборвется. Оборвутся не две бороздки, оставленные полозьями саней, а человеческая жизнь. И по этой жизни бежит сейчас Северькин конь, с каждым мгновением отсекая от нее коваными копытами маленькие кусочки.

      Разговаривать не хочется. Да и о чем? Все уже обсказано: встретить доносчика, сказать ему, что он подлюга, и убить. Из берданы.

      Но Федьке не хочется, чтобы парни молчали. Когда молчишь – всякие думы в голову могут полезть. Непростое это дело – человека застрелить.

      – Споем, что ли?

      – Холодно.

      В Дальнюю приехали, когда был уже белый день. Еще издали около второго зарода увидели темную фигуру. Федька не выдержал, выхватил у Северьки бич, хлестнул коня.

      – Это вы чо втроем на двух санях за сеном ездите? – встретил Пинигин парней.

      – Поздно собрались.

      – Верно, поздно. Я вон уж второй воз уминаю.

      Парни замолчали. Пинигин вдруг забеспокоился:

      – Это вы как сюда заехали? Вашего сена вроде здесь близко нет.

      – Для разговору, дядя Петра, – за всех ответил Федька. – А потом мы тебя прихлопнем.

      – Эва! – ухмыльнулся мужик. – Шутники.

      – А мы не шутим, – Федька шагнул вперед. – Ты ведь не шутил, когда на Иннокентия доносил.

      Вот оно что. Сердцем чуял – не с добром они подъехали сюда. Пинигин оглянулся. За спиной – зарод сена. Рядом стоят равнодушные лошади. Впереди – парни. Не уйти. Затосковала душа.

      – Да вы что, белены объелись? Ни на кого я не доносил. Крест на вас есть? – закричал он.

      И вдруг прыгнул к саням, где, завернутый в тряпицу, лежал топор.

      Но Северька поспел раньше. Ударом ноги он свалил Пинигина на мерзлую землю. Тот закрыл голову руками, ожидая новых пинков.

      – Вставай!

      Пинигин встал, зачем-то отряхнул прилипшее к шубе сено.

      – Убивайте.

      Северька сходил к своим саням, принес берданку. Сунул ее Лучке.

      – Стреляй гада.

      Лучка враз стал суше, угловатее лицом. Торопливо схватил бердану. Поднял ее к плечу.

      Пинигин застывшими глазами уставился на черный дульный срез. Шарит по груди руками.

      Сейчас Лучка нажмет курок, грохнет выстрел, вздрогнет низкое серое небо. Завалится набок ненавистный Пинигин, и отомщенная боль уйдет, исчезнет.

      Федька сжал зубы, ждет выстрела.