LITMIR.BIZ

      Правила, касающиеся обсценной лексики, не позволяют мне высказаться широко и открыто касательно других пассажей Прилепина об отсутствии в российском национальном пространстве спектаклей об СВО и религиозных экстатических состояниях. Формально Захар прав – нет ни одного театра, который последовательно, спокойно и убеждённо ставил бы спектакли про атаки дронов, воспевал бы героическую гибель храбрецов в огненных смерчах залпового огня. Или бы мирно ставил высокодуховные сценки из жизни великомученников и страстотерпцев, о монашеских беседах в отшельнических кельях со Святым Павскикакием, сирийским аскетом и подвижником VI века, о филиокве и иконе “Сладкое лобзание”. Такие спектакли, разумеется, носили бы и дидактический, и догматических характер, как диссертация Арамиса. Может быть, Прилепин метит в драматурги, как Александр Островский и Антоша Чехонте? Ведь брал же его зачем-то Эдуард Бояков во МХАТ, что на Тверском бульваре. Сам Бояков тоже баловался пьесками, он как-то раз, в середине нулевых, любезно, но настойчиво пригласил меня посмотреть поставленный им опус “Пьесу про деньги” в его тогдашнем театре “Практика”. Ну, высидел я мужественно. Что сказать? Не Вильям наш Шекспир сочинял эту драму, а какая-то деваха. Но поставлено было старательно. Короче, во МХАТе их сотрудничество закончилось тем, что Боякова выгнали. Может, он платил слишком уж щедрые постановочные, но не всем, как я слышал? И человек он чудесный, умница. Но не ужился с другим большим деятелем культуры, обанкротившимся банановым королём Владимиром Кехманом.