ТОП просматриваемых книг сайта:
Снегопад. Сергей Кисляков
Читать онлайн.
Тут Кравченко залпом осушил свою рюмку, указующе ткнув мизинцем рюмку Старовойтова, а тот понимающе закивал, сдерживая улыбку и хотел спросить капитана, не вспомнил ли он летающих медведей в квартире на Барьерной. Но спросил о записях Ивлева.
– А, вот оно что… – Кравченко поглядел на пьющего Старовойтова такими глазами, словно хотел его пожалеть и погладить по головушке, – Да куча записей там была. Даже детские диктанты. Детских диктантов не желаете, пресс-секретарь, вроде по профилю?
– Нас интересуют записи на иностранных языках, – вмешалась в разговор Николь, обеспокоенная манерой общения капитана, и кстати, уберегла Старовойтова от длительного перелёта в ближайшим газон, который должен был состояться, по планам Кравченко, минут через пять. Кравченко удивился, затем рассмеялся и стал наливать себе водку.
– Я вас очень прошу, – едва не молила Николь, – Что-нибудь подобное там было, вспомните? Или что-нибудь, касающееся Данте?
– Ну, хорошо, – продолжил, наконец, тот, выпив свою водку, – Странное это дело: Ивлев растворился у меня под носом, а в его бумагах я нашёл такую дичь, что в жизни раньше не видел. Дедушка этого Ивлева, видать, никогда поверить не мог, что живет в Новоторске, а не в Европе, и заставлял своего внука, лет эдак в десять, что ли, писать диктанты из Данте. И не на русском, а на итальянском…
– На староитальянском, – поправила Николь, но Кравченко лишь повёл плечами, желая показать, что разница невелика.
– На этих листках могли быть терцины, которых у Данте нет, – настаивала она.
– Могли, – Кравченко даже улыбнулся, – А знаете, дама, я эту детскую тетрадку давал на экспертизу специалистам, и я вам скажу, что эти самые лишние терцины, как вы говорите – это никакой не Данте. Это даже не стихи. Это чушь собачья, местами набор букв и бред сивой кобылы. И мне интересно, кто, когда и зачем их воткнул в поэму, в седьмой круг Ада, между рассказом о содомитах и рассказом о лихоимцах? Что он вообще хотел сказать? Намекал на время, когда они пригодятся?
Николь пожала плечами, не зная, что и ответить, а Старовойтов, узнав, что шестьдесят строф ещё и не стихи, шумно вздохнул и решил интересоваться только кравченковской водкой. Кравченко же налил себе и ему, взял рюмку и направился к этажерке с книгами.
– Хорошо, – сказал он, снимая оттуда толстый том в жёлтом переплёте, – Я с девушками торговаться не могу, дурная моя натура, но попрошу об одолжении. Даже если откажете, листки ваши. Я хочу участия в этом деле, вы меня понимаете?
Он раскрыл том, вынул из него три тетрадных листка, исписанных детским почерком и передал изумлённой Николь.
– Какой процент вы просите? – поинтересовался Старовойтов, совершенно искренне улыбаясь после принятой дозы.
– А какой вообще процент может быть в этом деле? – миролюбиво показал Кравченко