LITMIR.BIZ

Скачать книгу

закончил диспут Тадзио. Затем он начал сворачивать правильной формы «спирохету», то есть сигарету. Ему нравится это научное название.

      Сеньорите он положил в чулочек 300 франков и отправил домой в Каркассон. Пусть лечится. Мы будем на море до тех пор, пока это возможно. Роберт должен написать нам, когда нужно вернуться. Тадзио только что принялся за Цезаря и кропотливо читает по слогам. Сказал, что если у него легко пойдет, «я закажу за тебя мессу с хором». Тадзио и правда похож на щегла.

27.8.1940

      Вообще-то, человек всегда должен быть как белый лист бумаги, на котором есть место для всего. А на самом деле люди очень быстро становятся тетрадкой в клеточку или в линейку или вообще бухгалтерской книгой. Пишут о себе, только чтобы «лучше» выглядеть.

      Часто мне кажется, что так называемый здравый смысл является наиболее обманчивым уголком человеческой души. Рассадник бактерий самого пагубного лицемерия. Очень часто.

      Вера во что-то – не что иное, как подпорка, поддерживающая хромые мысли. Расставание с тем, кто нравится или кого любишь, часто потому так печально и сложно, что это расставание с самим собой.

      Почему в качестве примера культуры народа всегда (как правило) приводится та культура, в период существования которой этот народ распался? Неправда, что культуры распадаются под воздействием ударов извне. Они сначала сами распадаются. Удар извне – всего лишь удар варварского «sica»[124].

      Культура и цивилизация нашего времени напоминают мне сумасшедшего, который изрезал на кусочки кучу старых газет, написал «миллион долларов» на каждом из них, сложил все в кошелек и сказал с большой уверенностью в себе: я богат.

* * *

      Я сидел на песке, ел маринованные оливки с хлебом. Обжирался нечеловечески. Оливки приведут меня к банкротству. Тадзио вертелся около меня и собирал ракушки «для Яночки[125]». Некоторые просто прекрасны. Подбегал ко мне и показывал самые красивые из них. Внезапно рядом с ним возник маленький мальчик и стал с любопытством заглядывать в его банку. Тадзио с гордостью показывает ему все ракушки, высыпает на песок, говорит «жоли»[126], но малыша они не радуют. Наконец мальчик махнул рукой с презрением, посмотрел на Тадзио как на ребенка и сказал сухо: C’est pas bon pour manger[127]. После чего, смеясь, начал кружиться на пятке. Тадеуш понял, побледнел, потом вдруг покраснел, он искал французские слова, бормотал и в конце концов разразился по-польски: «Ах ты, улиткожор, мелкий винохлеб, недоделанная малолетка французская – «па бон пур манже» – аппендикс; если нельзя жрать, то это уже для тебя ничто, шантрапа ты, кыш отсюда, раз не понимаешь, что красиво, не то я тебя, голодранец, не то я…» Мальчишка в ужасе сбежал, я давился от смеха, а разволновавшийся Тадзио посмотрел на меня и закончил свое «попурри»: «Ну скажи, разве эти оборванцы могут хоть кем-нибудь стать, если они с детства только о жратве думают? Ну скажи…»

      Пнул банку в море, лег рядом со мной и уставился вдаль. Я не

Скачать книгу