LITMIR.BIZ

Скачать книгу

продолжал Мартин, от слова к слову становясь увереннее, – что с деревенских взять… И вот этот пан внезапно скончался, не успел состариться, а умер. От инсульта или вроде того. Был пан – и не стало. Хоронить некому, одинокий. Скинулись всей деревней на похороны.

      Гроб что попроще заказали, да в его же дом до похорон уложили.

      Мне тогда было лет тринадцать. В тот вечер я шел домой, ни о чем не думал, просто шел, глазел на луну. А следовало – под ноги. Местные дресяры[4], шурша пивными банками, проходили мимо, один подставил мне подножку. Не удержавшись на ногах, я упал наземь, да так неудачно, что порвал брючину и разодрал камнем колено. Дресяры остановились. Нежданное веселье пришлось им по вкусу. Похожие друг на друга, в спортивных костюмах, не имевшие имен… только клички, они окружили меня. Наверное, я представлял собой жалкое и забавное зрелище, когда неуклюже поднимался, сокрушаясь о порванной брючине, раз они так надрывно гоготали. Но гораздо хуже было то, что они узнали меня.

      – Кто у нас тут? – заговорил долговязый детина по кличке Зонт, пялясь на меня в мигающем свете надтреснутой лампы уличного фонаря, что доживала последние часы на ближайшем перекрестке. – Дак это ж городской, как бишь его… Эй, как там тебя?

      – Мартин, – ответил я сдуру.

      – Имя, как у гуся! У бабки гусь Мартин! – И давай дальше ржать…

      Дело было ясное: я – их груша для битья на сегодня. Не помню точно по какой причине – вероятно, оттого, что я отказался с ними пить – Зонт пихнул мне в лицо открытую банку, я оттолкнул его руку, банка грохнулась, разбрызгав пойло по тропинке, землю пропитал запах солода, а мне досталась оплеуха, – а может, и просто так, не помню, но не прошло и получаса, как я с четырьмя дресярами очутился в доме пана Гжегожа. Разумеется, сам пан Гжегож никуда не делся – лежал себе в гробу, накрытый простыней. Другой парень – коренастый, со злыми глазами, по кличке Шип (не разумею, от чего пошло прозвище), предложил заявиться сюда: «Слабо накануне похорон мясника в его доме молотьбу замутить! Ксендз с ранья чуть зенки протрет, обрядствовать нагрянет со всем народом, а тут кровища, пачки пустые из-под сигарет, бедлам и все такое… Забздит, ручаюсь! Потеха, пацаны, нереальная будет!» Остроумие и находчивость Шипа встретили дружное одобрение. И вот мы здесь.

      Деревянная дверь без труда подалась – запирать ее было незачем. Кто-то включил свет – тусклый, неживой, он шел от голой лампы, со скрипом болтавшейся под низким потолком. Зеркало в прихожей завешено черным покрывалом, рядом в стенной нише – икона Богоматери, под иконой на свежесобранных треногах – черный гроб, рядом – крышка с театральной желтой окантовкой «под золото» – ритуальный сельский гламур.

      Зонт, обогнув гроб, вильнул в темный закуток, походя поставил пустую банку к ногам покойника, чем заслужил всеобщее восхищение, продемонстрированное дружными ухмылками.

      – Слабо наверх? – подначивал он, кивая на восходящую лестницу с редкими промежутками покрытых трещинами ступеней.

      Чересчур крутой наклон лестницы, прогнившие уступы

Скачать книгу