LITMIR.BIZ

Скачать книгу

выполняющий свою роль в игре значений и интересов, которые определяют ее восприятие себя. Простейшей из схем является различение между ассимиляцией, когда культура стремится отождествить себя и Другого, и диссимиляцией, когда культура их различает и противопоставляет. Культурные субъекты применяют ассимилятивные тропы в разных риторических целях. Так, русские миссионеры XIX века называли секты, с которыми должны были работать, «русскими мормонами» или «русскими квакерами»: таким способом их можно было, с одной стороны, понять по аналогии с прочитанным в книгах и, с другой, обвинить в инородном происхождении. В своей знаменитой антиутопии англичанин Олдос Хаксли дал суммарный образ двух нелюбимых им режимов, русского и американского. Дивный новый мир напоминает Советы в развитии, но его отцом-основателем сделан Генри Форд, который и правда был популярен в обеих странах. В противоположность этому диссимилятивные тропы настаивают на различиях даже тогда, когда занимаются очевидным сходством. Посетив Генри Форда, Ильф и Петров отметили, что в Америке и в России одного и того же человека ценят по-разному: советские люди поклоняются техническим достижениям Форда, американцы – его финансовому успеху[12].

      Каждый травелог находит свой, всегда неустойчивый и рискованный, баланс между двумя силами: диссимилятивные тропы вызывают у читателя недоверие, ассимилятивные тропы вызывают скуку. Дэвид Юм писал, что если путешественник, вернувшись из далеких стран, станет рассказывать о совершенно необычных, совсем отличных от нас людях, мы тотчас же почувствуем фальшь в этом рассказе и решим что он лжет[13]. Таково ассимилятивное давление на рассказчика. Но обладавший большим опытом Алексис де Токвиль говорил прямо противоположное:

      Когда я думаю обо всех тех усилиях, которые делаются и по сей день для того, чтобы судить об одних, опираясь на то, что известно о других, ‹…› мне хочется сжечь все мои книги[14].

      Это пример диссимилятивного напряжения.

      Все же различия всегда интереснее сходств; в надежде на другую жизнь люди и отправляются в далекие края. У русских эмигрантов так же, как у французских путешественников и немецких беженцев, восхищение приютившей их демократией легко переходило в критику ее неподлинности и пошлости. Классическая любовь к свободе смешивалась с романтическим изобретением под названием ностальгия и с модернистской идеей текста, меняющего мир. Путешествуя по юной демократической Америке, Токвиль описал ее языком первооткрывателя, иногда восторженным, иногда брезгливым. В другом веке Владимир Набоков заставил другого француза повторить примерно тот же маршрут, сосредоточив брезгливость на демократической Америке, а восторг на юной американке. Сполна используя ту же амбивалентность, русская беженка Алиса Розенбаум стала американской писательницей Айн Рэнд, завоевав головокружительную популярность критикой послевоенных администраций, которые казались ей повторяющими мрачный пример Советской России.

      Критический

Скачать книгу