Французский язык в России. Социальная, политическая, культурная и литературная история - Владислав Ржеуцкий Studia Europaea

Скачать книгу

Когда любовь «вторглась в публичное пространство» в петровскую эпоху, «умение ухаживать и вести галантные беседы практически полностью отсутствовало», и необходимо было скорее приобрести его, потому что вдруг выяснилось, что любовь была не только чувством, но и искусством[490]. В это время в Европе главными учителями в данной области, как и во многих других, были французы, и поэтому переводы с французского стали учебниками искусства галантности. Важнейшими из них стали аллегорический роман Поля Тальмана «Le voyage à l’ ile d’ Amour» (1663), который был опубликован в переводе В. К. Тредиаковского в 1730 году, и книга Жана Франсуа Дрё дю Радье «Dictionnaire d’ Amour» (1741), переведенная Александром Васильевичем Храповицким и опубликованная на русском языке в 1768 году[491]. Скрупулезно сопоставляя тексты Тредиаковского и Храповицкого, которые отражают разные стадии развития галантного языка в России, В. М. Живов на их примере проиллюстрировал, как европеизация повлияла на сферу социальных отношений[492].

      В послепетровской России также существовала французская салонная культура, однако она возникла далеко не сразу, а много лет спустя после смерти Петра, несмотря на его попытки привить обществу формы западной социабельности. Во второй половине столетия общение и налаживание социальных контактов происходили в дружеских кружках, которые начали собираться в это время и могли включать в себя широкий круг лиц[493]. Так, уже в начале царствования Екатерины II А. С. Строганов устраивал в своем дворце на Невском проспекте приемы, на которых русские и иностранные гости, включая литераторов, слушали и обсуждали выступления на французском языке на ученые темы и наслаждались щедрым гостеприимством хозяина[494]. Однако эти собрания не были в полной мере салонами, так как женщины, по всей видимости, не принимали в них участия или, по крайней мере, не были в центре внимания[495]. И только с начала XIX века салон как социальное и культурное мероприятие в том виде, в котором он был известен во Франции, по-настоящему утвердился в России. Появилось много знаменитых хозяек салонов: Софья Александровна Бобринская, Зинаида Александровна Волконская, Авдотья Петровна Елагина (урожденная Юшкова, Киреевская по первому браку), Евдокия Петровна Ростопчина (жена одного из сыновей Федора Васильевича Ростопчина), Александра Петровна Хвостова (племянница поэта М. М. Хераскова, хозяйка петербургского салона, который посещал Жозеф де Местр, посол Пьемонта в России с 1803 по 1817 год)[496]. Александра Осиповна Россет, к воспоминаниям которой мы обратимся в следующем разделе, была хозяйкой салона, в котором бывали А. С. Пушкин, П. А. Вяземский, Н. В. Гоголь и М. Ю. Лермонтов[497]. Вероятно, существовали некоторые языковые отличия между «аристократическими» и «литературными» салонами (например, теми, которые устраивали поэты Антон Антонович Дельвиг и Василий Андреевич Жуковский, а также писатель Владимир Федорович Одоевский). Впрочем, довольно сложно провести четкую границу между этими типами салона, тем

Скачать книгу

<p>490</p>

Zhivov. Love à la mode. P. 214–241.

<p>491</p>

Tallemant P. Voyage de l’ isle d’ amour [1663] // Garnier C.-G.-T. (Dir.). Voyages imaginaires, romanesques, merveilleux, allégoriques, amusans, comiques et critiques. Vol. 26. Amsterdam, 1788. P. 235–306. [1663]. Перевод В. К. Тредиаковского: Езда в остров любви. Переведена с французского на руской чрез Студента Василья Тредиаковскаго. СПб.: тип. Академии наук, 1730; Dreux du Radier J.-Fr. Dictionnaire d’ amour dans lequel on trouvera l’ explication des termes les plus usités dans cette Langue. Par M. de ***. La Haye, 1741. Переведен А. В. Храповицким как «Любовный лексикон».

<p>492</p>

Zhivov. Love à la mode. О языке А. В. Храповицкого в сделанном им переводе Ж. Ф. Дрё дю Радье см. также: Кочеткова Н. Д. Книга Дрё дю Радье «Dictionnaire d’ Amour» в русском переводе // Revue des études slaves. 2012. 83:2. P. 823–830. Н. Д. Кочеткова подчеркивает, что слог А. В. Храповицкого был близок к разговорной речи и в этом отношении автор опередил свое время (С. 825). Несмотря на то что Н. Д. Кочеткова прямо на это не указывает, мы можем предположить, что Храповицкий испытал на себе влияние французского оригинала, так как письменный язык во Франции в то время был ближе к разговорной речи, чем русский, и так как произведение Ж. Ф. Дрё дю Радье было действительно написано языком, близким к разговорному. Однако Храповицкий включил в свой перевод несколько достаточно резких замечаний, критикуя непомерное влияние Франции в России, в духе екатерининской эпохи (С. 827–828). Н. Д. Кочеткова обращает внимание на парадокс, заключающийся в том, что критика в адрес русских, подпавших под влияние французской культуры, нашла выражение в книге, представляющей собой перевод с французского (С. 829).

<p>493</p>

Bernstein L. Women on the Verge of a New Language: Russian Salon Hostesses in the First Half of the Nineteenth Century // Goscilo H., Holmgren B. (Eds). Russia, Women, Culture. Bloomington, 1996. P. 209–224, здесь p. 209. См. также: Rosslyn W. Making their Way into Print: Poems by Eighteenth-Century Russian Women // The Slavonic and East European Review. 2000. 78:3. P. 407–438, здесь p. 412.

<p>494</p>

См.: Rjéoutski V., Somov V. Language Use among the Russian Aristocracy: The Case of the Counts Stroganov // Offord, Ryazanova-Clarke, Rjéoutski, Argent (Eds). French and Russian in Imperial Russia. Vol. 1. P. 61–85, здесь p. 69–70.

<p>495</p>

Возможно, собрания, которые проводил А. С. Строганов в своем парижском доме во время второго своего длительного пребывания во Франции, были больше похожи на то, что мы обычно понимаем под салоном, но мы располагаем недостаточной информацией об этих собраниях.

<p>496</p>

О салоне З. А. Волконской см.: Сайкина Н. В. Московский литературный салон княгини Зинаиды Волконской. М., 2005. О прозе З. А. Волконской см. в последнем разделе главы 6.

<p>497</p>

Mézin, Rjéoutski (Dir.). Les Français en Russie au siècle des Lumières. Vol. 2. P. 725. Следует отметить, что русские салоны не всегда устраивались женщинами-аристократками. Например, отец А. С. Пушкина был хозяином литературного салона, который посещал Жозеф де Местр.