LITMIR.BIZ

Скачать книгу

глубже… Его Нелла будет уже женой волейбольного тренера, южного красавца.

      Нелину подругу, маленькую Лару, время от времени можно будет видеть на центральных Минских улицах, возле ГУМа.

      А Миша Порох станет постоянным дачным жителем, будет проживать-поживать вдали от бывшей нашей Африки на Энгельса и от своего родного радиозавода, куда пришел сразу после школы. К Мише, в его дачную резиденцию, будут приезжать сын из Торонто, Канада, и внучка из Вашингтона, США.

      «Все, все пройдет и вьюгой заметет», как пел когда-то нам с Сашей в Оперном театре Александр Вертинский. Потому что все всегда проходит.

      Да, все пройдет, развеется как дым.

XVIII

      Так наскучаешься, так натоскуешься без Александры, без колымчанки, магаданки и мадамки, поддразнивает Коля, так навоображаешься всего, что смотришь, смотришь это, будто кино, знакомое, но всякий раз и новое. Тогда какая разница, все это было или еще будет, а может быть, и нет.

      В Ждановичах, на берегу тихой и узкой Свислочи, на траве мы расстилаем взятую ею из дома какую-то холстину или скатерть, или капу с кровати, или что-то еще, только она и знает, что; это наш стол и лежбище после купания, наша постель, наш ковер-самолет.

      Мы выставляем все, что тащили из дачного поезда: хозяйственные сумки с вермутом и лимонадом, с конфетами, конечно, «Морским камнем». Пировать, так пировать!

      Но вот что странно. Солнце как будто есть, и в тоже время его нет. Может быть, даже пасмурно. Люди как будто тоже есть сейчас в этих Ждановичах, а в то же время как бы никого и нет. Все как-то странно, не всегда приятно, но не поймешь, в чем дело. И так не хочется, чтобы она заметила, спросила, так неохота признаваться в этом самому себе, а никуда, видно, не денешься. Какая-то тревога, что ли, что-то такое в воздухе, в сером дневном свете, в зеленых зарослях и в легком ветре, что-то такое, что не веселит, не радует, мешает.

      И раз за разом видишь, не забыть никак, как Саша и Алина впрыгивают вечером в троллейбус номер пять, и уезжают по Свердлова улице, через трамвайные рельсы, куда-то в темень. Но куда, к кому? К тому, кто ждет, иначе б не спешили. Вот тот троллейбус все дальше и дальше в слабом оранжевом свете уличных фонарей, он удаляется в вечернюю полутьму, показывает свой желтоватый выпуклый зад, как кукиш, «Москва – Воронеж, хрен догонишь»…

      А вот сейчас она выходит из воды, холодная, пахнет рекой, дрожит, опять нет солнца, ей нехорошо, скорее снять с нее мокрый купальник и завернуть ее, высокую, с красивой кожей, розоватой на животе, и с золотым руном внизу, всю ее завернуть в тонкое старое одеяло, которое видел как-то дома у нее, под вешалкой.

      – Неважно тебе?

      – Да.

      – Выпила много.

      – Да.

      – Лежи, согрейся.

      – Да.

      – Дрожишь вся.

      – Да. Не отпускай.

      – Держу.

      – Крепче. Можешь крепче?

      Затихла, вся расслабилась, потяжелела, больше не напрягается. Хоть бы задремала. Солнца все нет и нет. Ветер утих, скрылся за соснами, убрался в близкую лощину за холмом. Пахнет нагретой речной зеленью, аиром,

Скачать книгу