Скачать книгу

и не мог оторваться, но воображал, что меня интересует только сюжет, – так в первые мгновения любви стараешься ежедневно встречаться с женщиной на людях, там, где происходит что-нибудь занятное, и воображаешь, будто эти развлечения тебя и притягивают. Потом я стал замечать редкие, почти архаичные выражения, которыми он с удовольствием пользовался подчас, когда его стиль слегка приподнимали тайные токи гармонии, неявные пробы голоса; и, когда он упоминал «тщетное обольщение жизни»[98], «неверных призраков бессменное круженье»[99], «бесплодную и восхитительную муку понимания и любви»[100], «трогательные изображения, навеки облагородившие чтимые и завораживающие фасады соборов»[101], целая философия, совершенно для меня новая, открывалась для меня в этих удивительных образах, словно они-то и будили пение арф, которые тут же вступали, аккомпанируя высокой красоте самих образов. Одно такое место у Берготта, третье или четвертое из тех, что я приметил в книге, принесло мне радость, несравнимую с той, какую доставило мне первое; я чувствовал, что эта радость родилась в более глубоких недрах моего «я», в краю более спокойном, просторном, где словно сметены все препятствия и преграды. Как будто, признав тот самый вкус к редким выражениям, то самое музыкальное откровение, тот самый идеализм, который уже несколько раз, незаметно для меня, оказывался причиной моей радости, я уже не сознавал, что передо мной – такая-то страница такой-то книги Берготта, оставляющая одномерное изображение на поверхности моей мысли, а скорее мне казалось, что передо мной «идеальный отрывок» из Берготта, общий для всех его книг, и все аналогичные отрывки, которые можно было бы спутать с этим, придавали ему своего рода плотность, объем, от которых вырастали мои умственные силы.

      В своем восхищении Берготтом я был не совсем одинок; он был любимым писателем одной очень образованной маминой подруги, а доктор дю Бульбон дочитывал его последнюю книгу, забыв о дожидавшихся больных; именно из его кабинета да из парка, прилегавшего к Комбре, разлетелись первые семена восхищения Берготтом, растения тогда еще редкостного, а сегодня распространенного повсеместно, так что выросший из этих семян цветок, идеальный и примелькавшийся, вы найдете где угодно – в Европе и в Америке, даже в малой деревушке. Мамина подруга и, видимо, доктор дю Бульбон больше всего, как и я, любили в книгах Берготта тот же музыкальный поток, те старинные обороты речи и другие, очень простые и всем известные, которые он умел так кстати вставить и подчеркнуть, что становилось понятно, как они ему дороги; а в печальных местах – некоторую резкость, легкую хрипотцу в голосе. И наверное, он сам чувствовал, что в этом кроется его главное очарование. Ведь и в позднейших своих книгах, едва доходило до какой-нибудь великой истины или до имени знаменитого собора, он прерывал свой рассказ и взывал к читателю, обращался к нему с пространными мольбами и давал волю тем токам, которые в более ранних книгах

Скачать книгу


<p>98</p>

…«тщетное обольщение жизни»… – Измененная цитата фразы Анатоля Франса: «Да, друг мой, но эти обольщения и тысячи других, радостных и трагичных, сводятся к одному и тому же: обольщению жизни» («Преступление Сильвестра Боннара»).

<p>99</p>

…«неверных призраков бессменное круженье»… – Парафраз последней строки стихотворения Леконта де Лиля «Майя» (сб. «Трагические стихотворения», 1884). Ср. у Леконта де Лиля:

…du tourbillon sans fin des apparences vaines.

В переводе И. Поступальского:

…текучих призраков бессменное круженье!
<p>100</p>

…«бесплодную и восхитительную муку понимания и любви»… – Измененная цитата фразы Анатоля Франса: «Восхитительные муки, которые красота доставляет душам, жаждущим ее понять» («Книга моего друга»).

<p>101</p>

…«трогательные изображения, навеки облагородившие чтимые и завораживающие фасады соборов»… – Измененная цитата фразы Анатоля Франса: «Он готов был даже пожертвовать своими чтимыми и завораживающими творениями и, как с собором Парижской Богоматери, преобразить живой собор в собор абстрактный» («Пьер Нозьер»).