LITMIR.BIZ

      Предел на белом свете есть всему:

      любви, терпенью, сердцу, и уму,

      и мнимой беспредельности простора.

      Тебя напрасно мучает, поэт,

      небеспредельность сил твоих и лет:

      поверь, в ней никакого нет позора.

      А то, что ухмыляется подлец:

      мол, вот он исписался наконец, —

      пусть это будет от тебя отдельно.

      Ты на пределе, а не оскудел.

      Есть у любого гения предел —

      лишь подлость человечья беспредельна.

      Уже тебя, как старца, под микитки

      подхватывает нежно чья-то лесть,

      уже давно смешны твои попытки

      казаться величавей, чем ты есть.

      И ты глядишь до отвращенья кротко,

      сам утверждая собственную смерть,

      как с дрожью диссертантка-идиотка

      тебе сует свой опус – просмотреть.

      И руки обессиленно повисли.

      Сломала зубы молодость, и вот —

      рассудочность сомнительные мысли

      пластмассовою челюстью жует.

      Какой же толк тогда в литературе

      и в жизни обеззубевшей такой,

      когда не бури ищешь ты, а тюри,

      хотя, конечно, в тюре есть покой?..

      И та, которую любил,

                                        измучена тобой

      и смотрит в страхе на тебя,

                                                 как будто на врага,

      когда в репьях ночных безумств

                                                          приходишь ты домой,

      дом оскверняя,

                              где тебе не сделали вреда.

      И забивается твой пес

                                          в испуге под кровать,

      настолько пахнешь ты бедой

                                                     для дома своего.

      Не подбегает утром сын

                                             тебя поцеловать —

      уже неведения нет

                                    в глазенках у него.

      Ты так старался отстоять

                                               свободочку свою

      от гнета собственной семьи.

                                                   Добился наконец.

      Тот мещанин убогий,

                                        кто мещанством счел семью,

      кто, ставший мужем и отцом,

                                                     не муж и не отец.

      Мысль о несчастности страшна.

                                                         Приятна

Скачать книгу