Скачать книгу

побудешь?

      Я видел, что ему еще хочется поговорить. Но у меня настроение противилось. Ответил, что уеду с петухами.

      Он вздохнул:

      – Ото ж. Покалеченные мы с тобой, Михайлик, чистые инвалиды. Через войну и свою жизнь.

      – Я лично не инвалид. Я здоровый.

      Диденко меня по голове погладил, как в школе:

      – Инвалид, инвалид, хлопчик. Ще й який.

      Просил разбудить, когда соберусь уходить.

      Я не спал ни минуты. В голове шумела самогонка. Хоть и было ее немного. Но шумела. И Зусель там шумел, и Лилия Воробейчик, и прочие. И Диденко письмом мятым тряс за моими бессонными глазами. Внутри головы. И Петро Палий повязкой своей белой тряс. И они все сливались в одно.

      Поднялся тихонько.

      Диденко спал с храпом. Когда человек притворяется, он редко изображает храп. Натурально не получится. Я и был уверен – спит.

      Обшарил хату как мог. Письма не нашел.

      Еще не начало светать – я ушел. Оставил на столе немного денег и ушел.

      В дороге много думал.

      Я – солдат. Вырос на приказе. Как и вся наша большая и огромная страна. Взять хоть ставший мне на недолгие годы родным город Харьков. Назначили столицу – и стала столица. И выросли здания невиданной высоты. И площади невиданной широты. Потом назначили вернуться столице в Киев – и Киев опять стал столица.

      Или взять пресловутый голод. Назначили голод – стал голод. И мои покойные родители ни при чем.

      Хоть мирная жизнь давно опять вошла в свои права, мне хотелось, чтоб спустили именной приказ, чтоб мне назначили: забыть дело Воробейчик, забыть про то, что меня поливают грязью всякие мелкие люди, по преимуществу евреи, что мне предстоит ворошить старое и заглядывать далеко в новое – чтоб предвидеть.

      Но приказа такого никто, кроме меня, мне дать не мог. Никому ж на земле не могло прийти в голову.

      Таким образом, я вернулся в Чернигов. Любочка встретила меня хорошо.

      Ганнуся вешалась мне на шею каждую секунду и говорила:

      – Татусю, татусю! Любесенький мій татусь.

      Девочке четыре с небольшим, а она понимает, что такое любовь в семье.

      Свой быстрый приезд я объяснил Любочке желанием скорей видеть ее и почувствовать ее ласку. Она обрадовалась.

      Мы наметили совместную поездку в Киев – купить кое-что по хозяйству и для Ганнуси, растущей не по дням, а по часам.

      Но меня срочно отозвали из отпуска. Евсей Гутин застрелился из табельного оружия. У себя в сарае.

      Бэлки почти не стало – одна тень шаталась. Дети – ничего. Держались от растерянности и непонимания.

      Довид Срулевич проявил себя молодцом. Я вызвался организовать похороны. Но он все взял на себя.

      Обосновал:

      – Время такое, что еврейские похороны тебе делать нельзя. Не так поймут. А мы с Бэлкой хотим, чтоб по-еврейски. Без раввина, но все ж таки. Я потихоньку сам кадиш прочитаю. Зусель тоже от себя помолится, в сторонке, от людей подальше, но кто-то обязательно

Скачать книгу