LITMIR.BIZ

      С той стороны любви, с той стороны смертельной

      Тоски мерещится совсем другой узор:

      Не этот гибельный, а словно акварельный,

      Легко и весело бегущий на простор.

      О боль сердечная, на миг яви изнанку,

      Как тополь с вывернутой на ветру листвой,

      Как плащ распахнутый, как край полы, беглянку

      Вдруг вынуждающий прижать пальто рукой.

      Проси, чтоб дунуло, чтоб с моря в сад пахнуло

      Бодрящей свежестью волн, бьющихся о мыс,

      Чтоб слово ровное нам ветерком загнуло –

      И мы увидели его ворсистый смысл.

      Как клен и рябина растут у порога,

      Росли у порога Растрелли и Росси,

      И мы отличали ампир от барокко,

      Как вы в этом возрасте ели от сосен.

      Ну что же, что в ложноклассическом стиле

      Есть нечто смешное, что в тоге, в тумане

      Сгустившемся, глядя на автомобили,

      Стоит в простыне полководец, как в бане?

      А мы принимаем условность, как данность.

      Во-первых, привычка. И нам объяснили

      В младенчестве эту веселую странность,

      Когда нас за ручку сюда приводили.

      И эти могучие медные складки,

      Прилипшие к телу, простите, к мундиру,

      В таком безупречном ложатся порядке,

      Что в детстве внушают доверие к миру,

      Стремление к славе. С каких бы мы точек

      Ни стали смотреть – всё равно загляденье.

      Особенно если кружится листочек

      И осень, как знамя, стоит в отдаленье.

      Если камешки на две кучки спорных

      Мы разложим, по разному их цвету,

      Белых больше окажется, чем черных.

      Марциал, унывать нам смысла нету.

      Если так у вас было в жестком Риме,

      То, поверь, точно так и в Ленинграде,

      Где весь день под ветрами ледяными

      Камни в мокром красуются наряде.

      Слышен шелест чужого разговора.

      Колоннада изогнута, как в Риме.

      Здесь цветут у Казанского собора

      Трагедийные розы в жирном гриме.