LITMIR.BIZ

      слыхали про девчонок

      в спальниках, разбросанных по полу гостиной,

      вперемежку лица, ноги, в животах полно еды из кладовки,

      притихли, взгляды бдительны к черному кубику телевизора?

      в моем варианте все так: одна девчонка выскальзывает

                                                                       во тьму

      и шепчет песню о себе. вскоре все они на животах,

      толкаются в длинные кальсоны пятками своих ладоней,

      и никто не именует того, что происходит, и потому

      что оно тогда станет всамделишным, и потому что этому пока

                                                                            нет имени,

      лишь понимание, что, чем бы оно ни было, этого вслух говорить

                                                                            нельзя.

      в другом варианте мать погружается в недвижный сон,

      уверенная, что ее дочь еще не обнаружила,

      что не все набухающее – увечье. она просыпается

      через много часов под оркестр дыханья в соседней комнате

      и проходит по коридору, медлит в дверях

      и видит десяток девчонок в белом, они трепещут на ковре.

      на миг у нее в грудине расцветает крошечный хаос,

      щеки воспламеняются кровью, танец отказа

      у нее в животе, а затем вспоминает она собственных

      маленьких призраков – как поджимались пальцы на ногах

      у ее лучшей подруги в такой же комнате, как эта, эхо

      дыханья отзвуком от ее подушки,

      вновь ей в рот опять и опять, вот так,

      пока не устала и на полу не распалась.

      некогда все было даром. некогда все,

      напоминавшее то, чего нам охота, было тем,

      чего мы хотим. мы еще не были неуклюжи и не

      хмурились на хлопья невзрачной марки в шкафчике

      или поддельные шлёпки «Адидас» с четырьмя полосами.

      когда мы клянчили себе бассейн, а мой отец

      наполнял мусорные баки водой из шланга, мы видели,

      что сделано для наших тел и больше ни для чьих,

      когда строили домик из занозистой

      фанеры с металлическим желобом, мы видели исполинский

      серебряный язык, что вываливался в грязь.

      когда солнце подымало себя до высочайшей точки,

      гордая задира, и город становился ожогом третьей

      степени, мы презирали комендантский час пустыни и

      слышали вместо этого, как горка поет: Прокатись еще разок,

      воображали себя парящими без ожога

      до земли, поэтому

Скачать книгу