LITMIR.BIZ

      Сперва он погрузился в созерцанье

      Картин, украсивших святое зданье.

      Какодемон, воздвигший этот храм,

      Царапал для забавы по стенам

      Наброски, представляющие верно

      Все наши сумасбродства, планов тьму,

      Задуманных и выполненных скверно,

      Хоть «Вестник» хвалит их не по уму.

      В необычайнейшем из всех музеев,

      Среди толпы плутов и ротозеев

      Шотландец Лоу прежде всех поспел;

      Король французов новый, он надел

      Из золотой бумаги диадему

      И написал на ней свою систему;[46]

      И не найдете вы руки щедрей

      В раздаче людям мыльных пузырей:

      Монах, судья и пьяница отпетый

      Из алчности несут ему монеты.

      Какое зрелище! Одна из пар –

      С достаточным Молиной Эскобар;[47]

      Хитрец Дусен, приспешник иезуита,

      Стоит с чудесной буллою раскрытой,

      Ее творец[48] склоняется над ним.

      Над буллой той смеялся даже Рим,

      Но все ж она источник ядовитый

      Всех наших распрей, наших крикунов

      И, что еще ужаснее, томов,

      Отравой полных ереси негодной,

      Отравой и снотворной и бесплодной.

      Беллерофонты новые легки,

      Глаза закрывши, на химерах рыщут,

      Своих противников повсюду ищут,

      И, вместо бранных труб, у них свистки;

      Неистово, кого, не видя сами,

      Они разят с размаху пузырями.

      О, сколько, господи, томов больших,

      Постановлений, объяснений их,

      Которые ждут новых объяснений!

      О летописец эллинских сражений,

      Воспевший также в мудрости своей

      Сражения лягушек и мышей,

      Из гроба встань, иди прославить войны,

      Рожденные той буллой беспокойной!

      Вот янсенист, судьбы покорный сын.

      Потерянный для вечной благодати;

      На знамени – блаженный Августин;

      Он «за немногих» вышел против рати[49]

      И сотня согнутых спешит врагов

      На спинах сотни маленьких попов.

      Но полно, полно! Распри, прекратитесь!

      Дорогу, простофили! Расступитесь!

      В Медардовом приходе видит взор

      Могилы бедный и простой забор,

      Но дух святой свои являет силы

      Всей Франции из мрака той могилы;[50]

      За исцеленьем к ней спешит слепой

      И ощупью идет к себе домой;

      Приводят к ней несчастного хромого,

      Он прыгает и вдруг хромает снова;

      Глухой стоит, не слыша ничего;

      А простаки кричат про торжество,

      Про чудо явленное, и ликуют,

      И доброго Париса гроб целуют,[51]

      А брат Лурди глядит во все глаза

      На их толпу и славит небеса,

      Хохочет глупо, руки поднимая,

      Дивится, ничего не понимая.