Страннствия - София Юзефпольская-Цилосани

Скачать книгу

Малыш лежит, собой напуган —

      отсутствием своим в течении вещей.

      Век громыхает где-то рядом.

      Кто помнит лица маленький детей,

      монаду лика, кто обнял свою цикаду

      и стрекозу моста – под мостовой?

      А фонари стоят, как постовые.

      И в перспективу толпы топают, их выи —

      в годах, как в камне города слепые.

      И маленький под камушком – порой…

      Гербарий

      Т. О.

      В гербарии, в пергаментной бумаге

      цветы и кровь, как пятна от помады…

      Ах, сколько надо, милый мой, отваги,

      чтоб запах калачей и ядра снегопада,

      живя в календаре осеннего распада,

      в гербарий засушить, разгладив утюгом?

      Но девочка-швея не получила роль:

      не став актрискою, в провинции всё гладит

      чугунным утюгом охапку белых роз —

      воротничковых выкроек гербарий

      в комод засунут, папироской синей сушит

      цветочки, их простуженные души,

      и кто-то в двери лязгает ключом,

      и страшно так, и музыка играет…

      в соседнем баре…

      Боже мой… о чем?

      Жизнь-малышка

      З. Г.

      Жизнь-малышка

      Прошла, как на овощебазе, где утром ранним

      собака лижет ледяную капусту.

      Сладка кочерыжка,

      но хрустко да грустно, густо, а в общем-то пусто,

      мало надежд и мешают миазмы,

      хотя периодически выносишь мусор,

      и всегда не хватает чего-то – наверно, старанья.

      Старенье, однако, не зря говорят, что впадает в детство,

      как в реку, где можно себя понежить

      неизрасходованной благодатью;

      поэтому умирают всегда только дети,

      в старческом теле лежа.

      Под капустой. На овощебазе. В проходной палате.

      Щелкунчик

      За Гофмана бокал кривых зеркал,

      по граням искра бродит золотая,

      я пью, и монстры многих трудных лет

      по ободку Новейшего Грааля

      танцуют, думая, что здесь приют и свет.

      Ты видишь рожи их, крючки, носы, галоши,

      дожди и зонтики, дырявые носки:

      окончен юбилей всех королей, в прихожей

      мышиные шаги, мышиные шаги…

      Щелкунчик мой, что скуксился? В бокале

      не попадает зуб на золотой зубок?

      Постой еще, постой, как холодно в астрале

      Германий и Россий, придуманных тобой.

      На море всех смертей, в кораблике Венеций,

      и там, и там – лишь ветер-пономарь,

      а ей все мнится: катехизис да Грааль

      чужого сердца, плакальщика сердца.

      Еврейский оркестр

      Чарли

      Он был в первый раз на земле,

      в котелке,

      в век погромов – какой-то Пыжик.

      Ему выжить хотелось, как в страшном сне,

      Чарли очень хотелось выжить.

      А из кущ бровей – многозвездный звон

      глаз вращал

      из небесной сферы…

      Понарошкины

Скачать книгу