Проза (сборник) - Марина Цветаева

Скачать книгу

а как с немецкими зверствами?

      – Но я говорила о качественной Германии, не о количественной. Качество, порождаемое количеством – вот зверство. Человек наедине не зверь (не от чего и не с кем). Зверство начинается с Каина и Авеля, Ромула и Рема, т. е. с цифры два. От сей роковой цифры первого общежития до числа двузначного и дальше – катастрофическое нарастание зверства, с каждой единицей утысячеряющегося. (Вспомните детство и школу.)

      Короче: если «pour aimer il faut être deux»[96], то тем более – pous tuer[97]. (Адам мог любить просто солнце, Каину, для убийства, нужен был Авель.)

      Для любви достаточно одного, для убийства нужен второй. Когда людей, скучивая, лишают лика, они делаются сначала стадом, потом сворой.

      Погодите, будет час, так же будете оплакивать героическую Германию, как ныне героическую разоренную Францию. Нынче – Реймский собор, завтра – Кельнский: высоты мешают веку! Это не ненависть германцев к галлам, галлов к германцам, это ненависть квадрата – к шпилю, плоскости – к острию, горизонтали – к вертикали.

      Реймский собор для меня больше рана, чем для вас: в нем свершилась моя Иоанна! – и, оплакивая его, оплакиваю больше, чем вы: не Иоанну, не Францию, – век костров, смененный веком железобетона!

      «Немцы подарили нам большевиков». «Немцы подарили нам пломбированного Ленина»...

      В дипломатических подарках не знаток, но, если это даже правда, – руку на сердце положа – будь мы на их месте и додумайся мы, – мы бы этого не сделали?

      Вагон, везущий Ленина, – не тот же ли троянский конь?

      Политика – заведомо мерзость, нечего от нее, кроме них, и ждать. С этикой – в политику!

      А германская ли мерзость, российская ли – не различаю. Да никто и не различит. Как Интернационал – зло, так и Зло – интернационал.

      Vous avez pris l'Alsace et la Lorraine

      Mais notre coeur, vous ne l'aurez jamais

      Vous avez cru germaniser la plaine,

      Mais malgré vous nous resterons français...[98]

      Под это я росла. (Престарелые гувернантки-француженки.) И это во мне так же свято, как «Wacht am Rhein»[99]. И это во мне не спорит. Великое согласие высот.

      Страсть к каждой стране, как к единственной – вот мой Интернационал. Не третий, а вечный.

      Москва, 1919

      Дом у Старого Пимена

      Вере Муромцевой, одних со мной корней

      I

      Дедушка Иловайский

      Не собирательный дедушка, как «дедушка Крылов» или «дедушка Андерсен», а самый достоверный, только не родной а сводный.

      «Мама, почему у Андрюши два дедушки, а у нас только один?» Помню вопрос, ответа не помню, да его, наверное, и не было, ибо не могла же мать ответить правду, а именно: «Потому что мой отец, ваш дедушка, Александр Данилович Мейн, как человек великодушный и справедливый, не может не любить, по крайней мере, не одаривать и не ласкать, чужого внука наравне с родными внучками, а Андрюшин дедушка, как человек черствый и очень уж старый, насилу и единственного

Скачать книгу

<p>96</p>

«Для любви надо иметь двоих» (фр.).

<p>97</p>

Чтобы убить (фр.).

<p>98</p> Вы захватили Эльзас и Лотарингию,Но сердец наших не завоюете никогда.Вы надеялись сделать нашу землю германской,Boпрeки вам она останется французской... (фр.).
<p>99</p>

«Стража на Рейне» (нем.).