LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Диомидыч сел за фортепьяно и сыграл этюд весьма удовлетворительно. Сначала Наталья Алексеевна слушала со вниманием, потом опять принялась за работу.

      – Merci, c’est charmant[55], – промолвила Дарья Михайловна, – люблю Тальберга. Il est si distingué[56]. Что вы задумались, Африкан Семеныч?

      – Я думаю, – начал медленно Пигасов, – что есть три разряда эгоистов: эгоисты, которые сами живут и жить дают другим; эгоисты, которые сами живут и не дают жить другим; наконец, эгоисты, которые и сами не живут, и другим не дают… Женщины большею частию принадлежат к третьему разряду.

      – Как это любезно! Одному я только удивляюсь, Африкан Семеныч, какая у вас самоуверенность в суждениях: точно вы никогда ошибиться не можете.

      – Кто говорит! и я ошибаюсь; мужчина тоже может ошибаться. Но знаете ли, какая разница между ошибкою нашего брата и ошибкою женщины? Не знаете? Вот какая: мужчина может, например, сказать, что дважды два – не четыре, а пять или три с половиною; а женщина скажет, что дважды два – стеариновая свечка.

      – Я уже это, кажется, слышала от вас… Но позвольте спросить, какое отношение имеет ваша мысль о трех родах эгоистов к музыке, которую вы сейчас слышали?

      – Никакого, да я и не слушал музыки.

      – Ну, ты, батюшка, я вижу, неисправим, хоть брось, – возразила Дарья Михайловна, слегка искажая грибоедовский стих. – Что же вы любите, коли вам и музыка не нравится? литературу, что ли?

      – Я литературу люблю, да только не нынешнюю.

      – Почему?

      – А вот почему. Я недавно переезжал через Оку на пароме с каким-то барином. Паром пристал к крутому месту: надо было втаскивать экипажи на руках. У барина была коляска претяжелая. Пока перевозчики надсаживались, втаскивая коляску на берег, барин так кряхтел, стоя на пароме, что даже жалко его становилось… Вот, подумал я, новое применение системы разделения работ! Так и нынешняя литература: другие везут, дело делают, а она кряхтит.

      Дарья Михайловна улыбнулась.

      – И это называется воспроизведением современного быта, – продолжал неугомонный Пигасов, – глубоким сочувствием к общественным вопросам и еще как-то… Ох, уж эти мне громкие слова!

      – А вот женщины, на которых вы так нападаете, – те по крайней мере не употребляют громких слов.

      Пигасов пожал плечом.

      – Не употребляют, потому что не умеют.

      Дарья Михайловна слегка покраснела.

      – Вы начинаете дерзости говорить, Африкан Семеныч! – заметила она с принужденной улыбкой.

      Все затихло в комнате.

      – Где это Золотоноша? – спросил вдруг один из мальчиков у Басистова.

      – В Полтавской губернии, мой милейший, – подхватил Пигасов, – в самой Хохландии. (Он обрадовался случаю переменить разговор.) Вот мы толковали о литературе, – продолжал он, – если б у меня были лишние деньги, я бы сейчас сделался малороссийским поэтом.

      – Это что еще? хорош поэт! – возразила Дарья Михайловна, – разве вы знаете по-малороссийски?

      – Нимало;

Скачать книгу