LITMIR.BIZ

      Месяц серебрится, он, как в шлеме рыцарь.

      Чёрный дуб под ним – в доспехах конь.

      А собор в ротондах разве ж мог присниться —

      зазвучит органом, только его тронь.

      Шорохи и звуки в сонмищах Парижа.

      Бликами мерцают Сена и мосты.

      Здесь я – всё увидеть, ради и престижа.

      Разве ж здесь другие – строгие кресты.

      Экая досада хамства у погоды:

      надо ж! выпал холод с самого «Орли».

      Я в июне лета водку пью, как воду,

      потому анютины глазки мне цвели!

      Женские повсюду тянут на отсидку —

      строго в этом плане, запад не восток.

      Кистень домогательств бьёт тяжёлым слитком.

      Ах, как взглядом тянет, и вполне бы мог.

      И к тому ж я рыцарь в серебре доспехов,

      из флакона водку я, не глядя, пью;

      в той же будь чужбине, мне она утеха,

      оттого шампур я приравнял к копью.

      Как ты не уцелел,

      в глазах темно до жути,

      и угодил в прицел

      тех, от кого всех мутит?!

      Убитый сам собой

      в окопах Пауль Зиберт,

      гордился бы тобой,

      дай случай сделать выбор.

      И гауляйтер Кох

      себе не мог поверить,

      как в тайну тайн он смог

      открыть такому двери.

      Гляжу на снимки я:

      интеллигент и немец!

      И форма, и стрелял

      в упор – и всё по теме.

      Старик с потухшим взглядом

      и с перлами седин

      прожил жизнь безоглядно,

      невзгодам господин.

      Рука в перстнях и кольцах,

      из Лондона костюм.

      С душой народовольца

      и как отточен ум!

      Ещё б ему коляску

      с движком в один цилиндр.

      В такой тележке б тряской

      ещё с валютой ындр.

      О чём только ни думал,

      себя вообразив:

      от аглицкого шума

      до пензенского «ЗиФ».

      Старик с потухшим взглядом,

      а в дамах не дурак;

      сидит с ним дама рядом,

      завидует кабак.

      Вся изыск – нет вопросов,

      и розы ей к лицу.

      И взгляды, те же осы,

      и серебро к венцу.

      Но столик в ресторане

      не для святых кадил:

      жизнь без того в тумане,

      кто б что ни говорил.

      Звук в переливах торжества

      изысканности саксофона,

      во всём лишённый божества,

      он стал для музы эталоном.

      Люблю исполненный им блюз —

      спокойствие души под кофе,

      ещё десятка к карте туз,

      и уйма тем для философий.

      И изыск в нём, и нагота

      красивой женщины в постели,

      и карта нужная снята, —

      а звуки этого хотели.

      Я

Скачать книгу