LITMIR.BIZ

      На выставке российского мундира,

      Среди гусарских ментиков, кирас,

      Мундиров конной гвардии, уланских,

      И егерских, и сюртуков Сената,

      Утяжелённых золотым шитьём,

      Среди накидок, киверов и касок,

      Нагрудных знаков и других отличий

      Полков, и департаментов, и ведомств,

      Я заприметил странную шинель,

      Которую уже однажды видел.

      Тот шкаф стеклянный, где она висела,

      Стоял почти у выхода, в торце,

      У самой дальней стенки галереи.

      Не вдоль неё, как все другие стенды,

      А поперёк. История России,

      Которая кончалась этим стендом,

      Неумолимо двигалась к нему.

      И, подойдя, увидел я вблизи

      Огромную двубортную шинель

      Начальника Охранных отделений,

      Как поясняла надпись на табличке,

      И год под нею – девятьсот десятый.

      Была шинель внушительная та

      Голубовато-серого оттенка,

      С двумя рядами пуговиц блестящих,

      Увенчанных орлами золотыми,

      Немного расходящимися кверху,

      И окаймлялась нежным алым цветом

      На отворотах и на обшлагах.

      А на плечах, из-под мерлушки серой

      Спускаясь вниз к раскрыльям рукавов,

      Над ней погоны плоские блестели,

      Как два полуопущенных крыла.

      И тут я неожиданно узнал

      Шинель доисторическую эту:

      Её я видел много раз в кино

      И на журнальных ярких фотоснимках

      Мальчишеских послевоенных лет,

      Где мудрый Вождь свой любящий народ

      Приветствует с вершины мавзолея.

      И вспомнил я, как кто-то говорил,

      Что сам Генералиссимус тогда

      Чертил эскиз своей роскошной формы –

      Мундира, и шинели, и фуражки.

      Возможно, подсознательно ему

      Пришёл на память облик той шинели

      Начальника Охранных отделений,

      Который показался полубогом,

      Наглядно воплотившим символ власти,

      Голодному тому семинаристу,

      Мечтателю с нечистыми руками,

      Тому осведомителю, который

      Изобличён был в мелком воровстве.

      Теперь, когда о нём я вспоминаю,

      Мне видятся не чёрный френч и трубка

      Тридцатых достопамятных годов, –

      Воспетая поэтами одежда

      Сурового партийного аскета,

      Не мягкие кавказские сапожки,

      А эти вот,

Скачать книгу