LITMIR.BIZ

      Особым Совещанием НКВД обвиняемый по статье 58 – прим.1 «б» и не признавший своей вины Буров Владимир Сергеевич был приговорен к расстрелу. Но Бурову повезло. Советский театральный гуманизм иногда бросал жребий и оттаскивал счастливчиков, кому он выпадал, от расстрельных камер.

      Военная Колллегия Верховного Суда СССР отменила Бурову расстрельный приговор, заменив его двадцатью годами лагерей.

      Родригес, он же Хренов Фока Фомич, узнал о таком исходе дела Бурова от Силина Ивана. Тот специально приехал в деревню на дачу к Родригесу и сообщил ему о таком раскладе.

      – Расстрел, оно, конечно, было бы лучше, надежнее, – разливая самогон по стаканам, пробормотал бывший комендант.

      – Двадцать лет лагерей тоже неплохо, – усмехнулся Силин, – помнишь, как думал хитрый узбек Ходжа Насреддин, обещавший эмиру, что научит говорить осла? «За двадцать лет или ишак подохнет, или эмир, того, хм, да», – и добавил, – и даже если у него, у Бурова, в башке что-то сдвинется, и он все вспомнит, то кто его услышит, кому интересны в лагере его бредни? Никому! – Силин залпом опорожнил стакан, выдохнул, закусил салом с зеленым лучком и оценил: – Вот это вещь! Не то, что эти коньяки вонючие да казенная водка на химии. – Хозяин дачи тоже хряпнул стакан, занюхал хлебом и поинтересовался: – И куда же бедолагу закатали?

      – Пермский лагерь. Березники. Магний и титан будет колупать, – прожевывая закуску, ответил Силин.