LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      – Верно. А с легендой… бестолково и то, и другое.

      Рони прочистил горло и глубоко вздохнул. Совсем Виктор тронулся умом, сам не понимает, что за чушь городит, да с серьезным видом. Так и молчал коршун, мир разума покинув, ничего до конца не разъяснил.

      «Ну и вляпался же я», – честно подумал Рони. И Жанет бы не смогла предсказать, в какую из выгребных ям угодил ее птенец. Слишком Виктор надрывается: за живое, за самую суть его держит эта облава. Разница между ними, что вода с огнем: Рони ищет лазейку, дабы отлынивать, а Виктору на месте не усидеть, как речь о легенде заходит.

      – Личные у вас счеты, похоже. – Рони постарался добавить уверенности в свой тон. – Из-за него тебе клеймо поставили?

      Виктор огрызнуться не успел, хоть лицо скорчил подобающее. Что-то резко опустилось Рони на плечо, и он подпрыгнул на месте, обернувшись.

      – Можно и так сказать, – резко вклинилась Ульрика, каким-то ушлым образом подкравшись со спины. Точно воровкой была – кто еще так неслышно пройдет по коридору?

      – Говорить-то каждый горазд, а тут делать надо. Вижу, ты свободна – найди ему пользу, – Виктор что-то передал ей тяжелым взглядом, и решил избавиться от их компании.

      Внизу веселились коршуны, напевая исковерканный гимн штата. Собрались на работу, один другого усерднее в труде…

      – Сам более всех и болтаешь. – Нахмурился Рони, дождавшись, как останутся они со страшной женщиной одни. – Да не по делу.

      Ульрика зафыркала, явно веселясь. Рони не возражал: пусть потешаются над ним, или вместе с ним. Он своего добьется. Его план давненько созрел.

      Быть послушным мальчиком, глупенько улыбаться (это уж он точно умеет!). Затаиться, ждать. Прав Виктор и в этом: на охоте надобно знать врага. Успеет Рони добраться до Стоффа, самого Йельса или их соглядатаев – там и победа близко. Быть не может, чтобы в таком крупном логове ни одного помощника ему не нашлось. Даже если это сердобольный телеграфист, почтальон, или прислужка, что верит в силу закона. Рони-то в ней давно изверился, но оскорбленную честь изобразить сумеет. Как же не суметь, когда стая сидит в подвале, да приговора ждет?