ТОП просматриваемых книг сайта:
Семья и деторождение в России. Категории родительского сознания. И. В. Павлюткин
Читать онлайн.Название Семья и деторождение в России. Категории родительского сознания
Год выпуска 2013
isbn 978-5-7429-0685-8
Автор произведения И. В. Павлюткин
Жанр Социология
Издательство Образовательное частное учреждение высшего образования «Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет»
Мы видим, что категория ответственности существует и в православных семьях, но она не воспринимается как тяжкий груз. Проблема ответственности решается за счет того, что они отвечают за рождение детей перед Богом. Господь дал людям заповедь, и они ее должны исполнить.
Вот мы, как христиане, не имеем права сами решать, сколько у нас будет детей, не имеем права лишать жизни ребенка. Или вот мы будем сегодня вместе, а у нас не получится детей, потому что мы предохраняемся. Если мы уповаем на Бога, то мы должны уповать на Него всецело. Больше детей – больше ответственности, но и больше сил. И больше Бог даст на то, чтобы мы смогли их воспитать (Мария. Москва. 20 лет. Не замужем. Нет детей).
Однако, как видно из этой цитаты, а также из развернутого нарратива православного респондента, заповедь понимается респондентами не как приказ, но как указание пути. Более того, в отличие от ряда других вероисповеданий, верующий в православии понимает, что он получает не только наказ, но и силы его исполнить. Сложнейшие проблемные ситуации воспринимаются не как такие, которые невозможно разрешить, но как такие, решение которых непонятно для человека, но понятно для Бога. Задача человека в этих ситуациях – «уповать на Бога всецело». Это не означает, что православный человек перестает что-то делать. Если обратиться к уже приводимому контрольному примеру интервью православного респондента, то в начале его он рассказывал, из чего состоит его день, и указывал на обилие действий, которые ему необходимо выполнить по отношению к детям в течение дня:
Семеро детей, и каждый из них нуждается в абсолютно индивидуальном внимании, подходе, все разного возраста, поэтому в разных степенях развития находятся. У одного кризис трех лет, у другого кризис четырнадцати лет. Один обкакался, а другой описался. Третьего нужно сегодня вести в музей. Вот сегодня мой день из чего состоял: из того, что один после школы пошел в музей, другой пошел в музыкальную школу. Физически тяжело. Очень тяжело физически, но очень прекрасно эмоционально, и эта эмоциональная душевная прекрасность компенсирует, полностью компенсирует (хотя не всегда это чувствуется…) (Андрей. Москва. 38 лет. Женат. Семеро детей).
Это означает, что фоном всех совершаемых в повседневности действий оказывается уверенность, производная от веры[28] в Бога. Эта уверенность заменяет страх и неуверенность, которые мы видели в нарративах невоцерковленных респондентов. При этом не нужно думать, что вера и действие Бога никак не проявляются во внутримирской реальности, что они имеют
Понятие «вера» имеет принципиальную значимость для того способа действий, который обеспечивает религия своим последователям. См. по этому вопросу у К. Ясперса: «Вера есть жизнь из объемлющего, есть руководство и наполнение посредством объемлющего. Вера из объемлющего свободна, ибо она не фиксирована в абсолютизированном конечном. Она носит характер чего-то неустойчивого (а именно по отношению к тому, что может быть выражено, – я не знаю, верую ли и во что я верую) и вместе с тем безусловного (активности и покоя, вырастающих на практике из решения). Для того чтобы говорить о вере, требуется проведение основной философской операции – удостовериться в объемлющем посредством выхода за пределы всего предметного в неизбежно остающемся, всегда предметном мышлении, а это значит: находясь в темнице нашего бытия, являющегося нам в расщеплении на субъект и объект, сломать эту темницу, не обладая возможностью действительно вступить в пространство вне ее» [Ясперс 1994: 428].
Или у К. Гирца: «Религиозная перспектива отличается от перспективы здравого смысла тем, что, как уже говорилось, выходит за пределы реалий повседневной жизни к реалиям более широким, которые корректируют и дополняют картину первых; в этой перспективе главное – не воздействие на эти более широкие реалии, а их принятие, вера в них. От научной перспективы она отличается тем, что подвергает сомнению реалии повседневной жизни не с позиций институционализированного скептицизма, который разлагает данность мира на набор вероятностных гипотез, но с позиций того, на что она указывает как на более всеобъемлющие, негипотетические истины. Ключевые понятия в этой перспективе не отстраненность, а преданность, не анализ, а принятие вещей такими, каковы они есть. А от искусства она отличается тем, что вместо отстранения от проблемы факта и намеренного воссоздания атмосферы подобия и иллюзии она углубляет интерес к факту и стремится к созданию атмосферы абсолютной реальности. Это ощущение “подлинно реального” есть именно то, на чем зиждется религиозная перспектива, и именно то, что символическое функционирование религии как культурной системы должно обеспечивать, закреплять и, насколько возможно, охранять от несогласованных откровений мирского опыта» [Гирц 2004: 130].
Значение веры или религиозной перспективы (что не совсем одно и то же) получает принципиальное значение именно в обществе риска, позволяя заполнять место «объемлющего» (Ясперс) не страхом и ужасом, исходящими от хаоса современного мира, но уверенностью и покоем, исходящими от любви Бога и любви к нему.