LITMIR.BIZ

      Александр любил играть на саксофоне. Очень любил. Но не умел. Нотной грамотностью он, как и многие из нашего ране-застойного детства, овладел за два года мытарств в местной музыкалке. Откуда был гоним преподавателем сольфеджио. В те времена родители и слушать не желали о каких-либо медведях, слонах и прочих монстрах, топчущих нежные детские уши. И лишь волюнтаристские решения педагогов-музыкантов меняли нашу судьбу. Я, например, оказался музыкально пригоден. Александр – нет. Вот и не умел он играть.

      Не умел до тех пор, пока не купил-таки саксофон, а я не отвел его в училище к знакомым преподавателям, которые научили извлекать правильные звуки, в правильной последовательности и показали приемы постановки правильного дыхания. Получается, не то чтобы совсем не умел. И все-таки, положа руку на сердце, скажу – не умел. Так, чтобы заслушивались все вокруг. Так, чтобы во время игры не думать, какую ноту извлечь далее, а думать, например, о прекрасной даме. Но любовь зла. Даже к музыке. И он старательно саксофонил. Первое, что исполнил, композицию Джорджа и Ирен Гершвин «Oh, Lady be good». Причем играл ее так, что все окружающие не сомневались, что леди безусловно бегут кто куда.

      Ольга, жена Александра, в отношении музыки являлась полным антиподом мужу. Она музицировала на скрипке, и едва не угораздила в оркестр театра Музкомедии. Но ее родственники оказались слабее конкурентки, и Ольга осталась ведущим инженером, не помню, в каком НИИ. Стоическое терпение к музыкальным деяниям мужа вызывало восхищение знакомых с ситуацией. При этом всякие попытки «с этим надо что-то делать» пресекались на корню.

      Когда мы познакомились, они, еще не знавшие о существовании друг друга, по-хорошему завидовали мне, ибо на тот исторический период факультета джаз играли только я и ещё один парень, старше меня, Коля. Он, к слову, прекрасно играл именно на саксофоне. На наших «вагантовских» тусовках у Александра особой любовью пользовались импровизации «подражая Гарнеру». Изрядно приняв, он громогласно вопрошал: «А чижика-пыжика в стиле Гарнера – слабо?» Народ заводился, приходилось идти на уступки.

      Вот такой он, Александр Генрихович Ганнер, ста семидесяти сантиметров роста, крупного телосложения круглолицый русский немец с бородой «подражая Карлу Марксу». Потому и сына назвал – Эрл.