LITMIR.BIZ

Скачать книгу

(РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 87) Напоминанием о последней земле стала мифологема музыки: не вспоминала ли Цветаева предсмертные слова своей матери: «Мне жаль только музыки и солнца»? (V, 31). В поэме речь о потомственной связи с тем светом. Дух летит в Бога-отца, Поэту не нужен компас, потому что он мчит на звуки надсадной музыки, звучащей надрывисто, на пределе. В тетради записывается черновая метафора: «Музыка надсадная / Чувств» (РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 98). В окончательном тексте поэмы это музыка нового воздуха:

      Музыка надсадная!

      Вздох, всегда вотще!

      Кончено! Отстрадано

      В газовом мешке

      Воздуха. Без компаса

      Ввысь! Дитя – в отца!

      Час, когда потомственность

      Ска-‒зы‒-ва‒-ет‒-ся.

      «… Мысль вырывается из „газового мешка“ духа», – комментирует М. Л. Гаспаров этот эпизод поэмы; справедливо отметив противоположность Бога цветаевского, динамичного, Богу христианской традиции, Гаспаров не совсем удачно, на наш взгляд, нарисовал цветаевскую картину мира через образ подковообразного магнита с Богом на одном конце и Страстью на другом. По мнению Е. Коркиной, «… воздушные мытарства кончаются смертью души, дальнейший путь (продолжающийся за границами „Поэмы Воздуха“) – удел духа» («Лирическая трилогия Цветаевой». НС, 110—117). Нам представляется, путь Поэта на тот свет, нарисованный в поэме, графически уместно было бы изобразить тремя связанными спиралью, лестничным винтом, кругами, где внешний – тело, средний – Душа, внутренний – Дух. Сама Цветаева видит духовное преображение личности в поэме через картину готического собора, стоящего на Земле и устремленного от нее, воплощении красоты, единства и гармонии трех составляющих, души, тела и духа, соответствующих христианской Троице.

      Потомственность – сходство с Богом-отцом, возможно, с богом древних греков, с мифическим Гермесом, которого поэт воспринимает своим родственником:

      Полная оторванность

      Темени от плеч

      Сброшенных!

      Беспочвенных —

      Грунт! Гермес – свои!

      Полное и точное

      Чувство головы

      С крыльями…

      М. Л. Гаспаров в этих строках нашел соединение Амфиона, Гермеса и Орфея. Цветаева носила подаренный отцом перстень с головой Меркурия (Войтехович Р. ЦА, с. 293), проводника в мир мертвых, покровителя искусств, знатока тайн магии и астрологии, который отождествлялся с Гермесом. Миф смолоду декорировал жизнь Цветаевой; перстень с Меркурием был частью внутреннего мифа, символом Поэзии (см. «Храни меня, мой талисман…») и, вероятно, помимо чисто эстетической роли, выполнял роль оберега.

      Приведем строки черновика поэмы, показывающие цветаевскую игру на знаках в работе над стихом о Гермесе:

      Гермес! Свои!

      Гермес: свои!

      «Гермес, свои!» (РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 17, л. 100)

      В первом случае – обращение к Гермесу, отождествление себя с ним, во втором

Скачать книгу