LITMIR.BIZ

      Был непоседой,

      как друзья-мальчишки,

      гонялся за романтикой любой,

      играл в футбол, читал запоем книжки

      и брил пушок над верхнею губой.

      Курил тайком,

      писал стихи украдкой,

      в горячих спорах сверстникам грубил…

      Страна моя тогда была солдаткой,

      А я её, как девочку, любил…

                           (Из книги «Годы и строки», 2015 г)

      Не вычеркнуть, не позабыть

      курсантский строй, армейский быт,

      определённые судьбой мне

      сигнал побудки по утрам,

      все снегопады и ветра,

      и юность как патрон – в обойме…

      Ах, как мы спали, как мы спали,

      бессильно руки бросив вниз!

      Как будто впрямь в боях устали,

      как будто вправду были в них!

      Ещё пока что не мужчины,

      уже не мальчики почти…

      Творили первые морщины

      На лбах неясные пути.

      В армейской форме так любимы,

      армейской выправкой горды,

      армейским бытом так ранимы,

      но, слава богу, не худы!

      Потрясены командой бравой,

      мы застывали на плацу.

      И яркий отблеск бранной славы

      гулял по каждому лицу.

      Нас жизнь к себе манила властно,

      нежнее девичьей руки

      касалась бритвой безопасной

      округлой ямочки щеки.

      Мы представляли жизнь атакой —

      на ложь, на подлость и на рать.

      Мы были молоды, однако

      уже учились умирать.

      Ещё нам снился дом упрямо,

      уже грустили мы о нём.

      И вдруг срывалось чьё-то:

      – Мама!

      в ответ на грозное:

      – Подъём!..

      Не разбуди Людмилу,

      в сумерках уходя

      в липкую паутину

      медленного дождя.

      Тише вы, Бога ради!

      Топот на этаже…

      Пасмурно в Ленинграде,

      муторно на душе.

      Так засыпают дети,

      к кукле припав щекой…

      Может, через столетья

      вспомню её такой…

      Дверь отворю без стука,

      сердце уйму в груди…

      Счастье моё уснувшее

      скажет: «Не уходи…»

      Разлука. Ночь. Пустой вокзал.

      Дождинок призрачные сети…

      А я тогда ещё не знал,

      что нет единственной на свете.

      И уходили поезда,

      и все кого-то провожали,

      и падала с небес вода,

      и слёзы по щекам бежали.

      А я отчаянно продрог

      и плакал так, как плачут дети.

      И всё никак понять не мог,

      что нет единственной на свете.