LITMIR.BIZ

      Шель прикурил, погасил спичку и, затянувшись, продолжал свой рассказ:

      – Работа осложнялась отсутствием нужного инструмента. Нам никак не удавалось очистить лестницу от щебня. Только уберем, как сверху, словно из огромной воронки, снова летит битый кирпич и штукатурка. Да и треснувший потолок мог обрушиться в любую минуту.

      Шель усталым движением протер глаза.

      – Словом, мы работали как сумасшедшие, чтобы поскорее выйти оттуда. Подвал казался нам – да и был на самом деле – могилой, из которой нужно выбраться во что бы то ни стало. После тридцати шести часов бешеной работы я почувствовал движение свежего воздуха. Дальше было уже просто. Когда мы прорыли достаточно большое отверстие, я осторожно выполз наружу. Увидел огромную площадь, сплошь покрытую развалинами, остовы разрушенных зданий, разоренный парк, сломанные и обгоревшие деревья. Там, где раньше была улица, люди в запыленной одежде набрасывали канаты на острые выступы стен и тянули до тех пор, пока стена не рушилась, поднимая столбы пыли. Неподалеку стоял зеленый «виллис», рядом с ним двое черных как смоль американских солдат любезничали с рослой, грудастой немкой. Мы все вылезли, Джонсон подбежал к солдатам и крикнул по-английски: «Не стреляйте, мы узники концлагеря!» Помолчав, Шель продолжал:

      – Нам предоставили квартиру, обеспечили одеждой и продовольствием. Джонсона сразу же объявили героем и чествовали по любому поводу. Потом он, кажется, получил какую-то медаль и повышение. Вскоре он начал работать в комиссии по денацификации и поселился в отдельной квартире. Насколько мне известно, он остался жить в Германии.

      Шель замолчал. Сквозь закрытые ставни доносился шум автомобилей, лязг трамваев. Главный редактор газеты «Вроцлавская трибуна» взглянул на него испытующе. Он знал его много лет и ценил как добросовестного, инициативного работника. Они вместе начинали в этой газете. Теперь он возглавлял там зарубежный отдел. Их разговор в тот вечер был связан с предстоящей поездкой Шеля в ФРГ.

      Слушая рассказ Шеля, главный не мог отделаться от впечатления, что он рассказывает не все и что за его воспоминаниями кроются другие, значительно более важные дела.

      – А Траубе? Что стало с ним?

      – Траубе остался тем же меланхоликом и неудачником, каким он, в сущности, был всегда. Он шел по жизни, отягощенный грузом всевозможных комплексов, у него была неизлечимая мировая скорбь и какая-то обида на весь свет. Комплексы появились еще в раннем детстве. Траубе нам рассказывал о себе. Он из бедной семьи, отец у него был еврей, лавочник. Мать – сварливая и вечно всем недовольная немка.

      Шель потушил сигарету.

      – Отец Леона умер в 1938 году. Когда началась

Скачать книгу