ИМПРЕССИОНИСТЫ. Повесть о старшеклассниках - Марина Саввиных

Скачать книгу

ошалели от созерцания образа ежедневно пишущего человека. Общение с ним превращало нашу компанию пишущих – время от времени и всегда по заданию учителя (о Толстом или о Достоевском) – в вариант «Бродячей собаки», где авторы и герои – одни и те же люди. Романная форма уступила место лирике. Лирические отношения перестраивали отношение к литературе. Стоит в компании появиться настоящему профессиональному поэту – и мои девочки начнут писать хорошие стихи и лирическую прозу.

      Семпрония (страстно). Помоги ему, Цезарь. Помоги! Ведь ты всегда ему сочувствовал! Ты любил его. Его нельзя не любить!

      Цезарь. Разумеется… Но одно дело – личная приязнь. И совсем другое – ее место в собственной стратегии. Любовь к Катилине не укладывается в мою схему.

      Семпрония. Если бы ты поддержал его, как обещал…

      Цезарь. Я же сказал: я сам интересуюсь девчонкой по имени Власть. Я не был бы в восторге, если бы она увлеклась кем-нибудь еще. Пусть даже таким в высшей степени достойным гражданином, как Луций Сергий Катилина.

      Семпрония. Он не соперник тебе! Никто не соперник тебе, Цезарь. Ни в политике. Ни в любви.

      Цезарь. (усмехается) При всем моем бесконечном восхищении тобой – до сей минуты я тебя явно недооценивал.

      Марина Саввиных. Катилина. Картинка десятая.

      Ну а пока Ваня Клиновой не устает удивляться нам.

      ИВАН КЛИНОВОЙ.

      КУРГАНОВУ…

      Темный лес. Ни шороха, ни света.

      Я бреду, о корни спотыкаясь.

      Раз на лбу моем клеймо поэта,

      Мне судьба еще не улыбалась.

      Вдруг прорвал блокаду паутины

      За ближайшим деревом каштана

      (Нету в мире радостней картины)

      Мне открылась чудная поляна.

      На поляне той резвятся звери,

      Кормит их лесник с руки спокойно.

      Понял я: " Вот в мир свободы двери,

      Надо жить, как минимум, достойно».

      Приютил лесник меня в избушке,

      Познакомил со зверьми своими,

      Дал мне хлеба черного краюшку

      И на луг пустил резвиться с ними.

      И живу теперь средь леса на поляне.

      Стал ручным и хлеб ищу в ладонях.

      А вокруг стеной растут каштаны.

      По ночам за ними кто-то стонет…

      …что ни говори, акселерация делает свое дело! У Пьеро исключительно точный рисунок танца – особенно то, что называют «пятой позицией». Пятки вместе, носки врозь…

      «Земную жизнь пройдя до половины,

      Я очутился в сумрачном лесу,

      Утратив правый путь во тьме долины.»

      Сколько было Данте к моменту «сумрачного леса»? Тридцать пять?

      «Оставь надежду всяк сюда входящий…»

      Пьеро улыбается… глаза у него становятся узкими, темными… злыми? Кто кого поведет – через тернии? Кто тут Вергилий? Кто – Лоренцо Медичи? (Простим себе невольный анахронизм!) Кто – Цербер? Кто – Герион?

      Пьеро усмехается:

      «Светло и ярко. Перламутром лев

      Зевает

Скачать книгу