ТОП просматриваемых книг сайта:
Косьбы и судьбы. Ст. Кущёв
Читать онлайн.Название Косьбы и судьбы
Год выпуска 2014
isbn
Автор произведения Ст. Кущёв
Жанр Документальная литература
Издательство Accent Graphics Communications
Поневоле этика мудрецов (философский долг обязывает!) выстривает и его образ жизни в соответствии объявленному «вероучению». Что всегда было их условием «сертификата подлинности» Долг философа предполагает «тотальную» последовательность, но именно это труднее всего и потому встречается редко. Древнегреческие философские школы дают гораздо больше таких примеров, чем наше недостоверное время.
Теперь он даже вегетарианец (в чьи овощные супы Софья Андреевна, в заботе о слабом желудке мужа тайком подливает мясной бульон). Что же Толстой имеет за это?
«…Очень тяжело в семье. Тяжело, что не могу сочувствовать им. Все их радости, экзамен, успехи света, музыка, обстановка, покупки, все это считаю несчастьем и злом для них и не могу этого сказать им. Я могу, я и говорю, но мои слова не захватывают никого. Они как будто знают не смысл моих слов, а то, что я имею дурную привычку это говорить. В слабые минуты – теперь такая – я удивляюсь их безжалостности. Как они не видят, что я не то что страдаю, а лишен жизни вот уже три года.
…Мне придана роль ворчливого старика, и я не могу в их глазах выйти из нее: прими я участие в их жизни – я отрекаюсь от истины, и они первые будут тыкать мне в глаза этим отречением. Смотри я, как теперь, грустно на их безумство – я ворчливый старик, как все старики… А чтобы нам, в нашем положении, служить, надо, прежде всего, перестать требовать службы от ближних. Странно кажется, но первое, что нам надо делать, – это прежде всего, служить себе. Топить печи, приносить воду, варить обед, мыть посуду и т. п. Мы этим начнем служить другим», – Толстой Л. Н. «Дневник» 4 апреля 1884.
Но странно было бы ожидать и в семье того времени, (когда Закон Божий – школьный предмет и примеры религиозного послушания обычны), радости по поводу предъявленного в упор морально-бытового подвижничества. Влачить эти вериги, при его размашистом характере – дорогого стоит. Толстой вынужден, в том числе, и сам для себя становиться примером философской добродетели, хотя не только не был к этому склонен, но, исключая умышленное зло, в удали разного свойства себя по молодости не ограничивал. Недаром, современные философы так избегают философской этики. Здесь не отделаться блужданием по заоблачным эмпиреям абстракций, здесь «надо соответствовать» в каждый момент самой своей жизнью и на вопрос «что делать?», и «как делать?».
А ведь для решения его задачи нет самой возможности собственно философского движения. По-прежнему нет нужной плотности диалога во всенародной общественной жизни, а не ради учёности. Он обращался к русской философии… но, без сомнения, общественная «тусовка» учёных-философов вызывала в нём такое же отвращение, как раньше «тусовка» литературная. Узкий круг «культурных интеллигентов» будет не стыдно «десантировать» в Европу, как это вскоре произойдёт, но десятки миллионов крестьян могли лишь