LITMIR.BIZ

      – Значит, Господь дозволил им любить друг друга, – подумала мать и смиренно ушла.

      А началась эта любовь так: в школе Машенька, подойдя к Семёну Семёновичу, и, глядя ему загадочно в глаза, произнесла:

      – Мне надо с Вами поговорить. Я буду ждать вас у речки в десять вечера.

      – А если я не приду?

      – Я буду ждать Вас хоть всю ночь, – её глаза превратились в манящие омуты озёрные, отчего учитель тут же и утонул в них. – Я же Вам нравлюсь!

      Семён Семёнович свой, станичный. Он закончил пединститут, как направленец из колхоза, и второй год, как преподаёт в школе. Особой красотой он не блистал, но умением очаровывать окружающих его школьниц мог мастерски. Нередко он чувствовал, как устремляется к нему женская нежность, и хотя он твёрдо был уверен в своей неуязвимости к этому как учитель, как мужчина чувствовал их потребность в любви, вечно томящую душу женщины.

      Он был убеждён, что Природа-Бог создала женщину лишь для искушения, для испытания мужчины. Что приближаться к ней следовало осторожно и опасливо, точно к западне, ибо руки её простерты для объятия, а губы отверстые для поцелуя. Что в сердце их живёт извечная нежность, готовая откликнуться на ласку. И чего греха таить? – грешил он не однажды, как и сейчас, идя на свидание со школьницей.

      Он размышлял – на носу выпускные экзамены. Машеньке скоро семнадцать лет, какой же тут грех перед Богом и законом? И почему она так сказала:

      – Я же вам нравлюсь? – А смотрела как!

      Когда он подходил к Машеньке, он не представлял, как ему вести с ней. Подойдя к ней, он не сказал, а по-детски пролепетал:

      – Маша, как ты сказала, я вот пришёл. Ты о чём хотела со мной поговорить и чего ты не стала говорить со мной в школе? – Он осознавал, что говорит совсем не то, о чём втайне хотел и чувствовал к этой совсем молоденькой и прехорошенькой женщине. А у Машеньки были чудесные глаза, великолепные золотистые волосы, волнистые, слегка вьющиеся, от неё веяло ароматом росистого поля клевера. И так хотелось ощутить вкус её губ, шеи, груди, но… "Что она подумает обо мне, я же ведь школьный учитель ," – билось в его сознании.

      Но Машенька сама разрешила все его сомнения.

      – Семён Семёнович, я безумно счастлива от ваших стихов, что вы мне в учебник литературы подложили.

      Он покраснел, как провинившийся школьник, но спросил:

      – Тебе понравились?

      – А вы можете мне сказать эти стихи сейчас?