Жидкий Талмуд – 25 листков клёна - Полина Игоревна Amparo

Скачать книгу

возможно, – возможно, и стоило напроситься на встречу, разобнять и вселиться, – но сие было вне диапазона мыслимого.

      Руки взялись за карандаш – и собрали первый рассказ, что взошёл цветком откровения над озером бессвязной лирики: история-заговор о влюбившемся в голос автоответчика и расслышавшем подмену. Невозможно определить – сколь далеко заведёт первый шаг, – но любопытно вспоминать и вопрошать себя: «и это – моя жизнь?». История расцветала за историей – в архив-блокнот недописанного.

      Помню, нашёл нож – искрящимся в луже, – нашёл и каждое блюдо, сготавливал его помощью; оставлял под подушкой. Помню – от меня остались лишь истории и чувство, будто жизнь сжигает меня. Помню – провёл вдоль руки и не желал созерцать иное, кроме искр света.

      Вера ушла – мечта смотрела на меня с грустью: досталась тебе – бессильному, – и умерла нерождённой, – нет тебе прощения. Вера ушла к другому – стало невыносимо: куда не неси меня Ветер, трясина осталась во мне. Двери непостижимого заскрипели.

      ~

      Сэнсей выслушал меня полуживого – слова лучились, будто обучился неведомому языку и смог вышептать недозволимое. Сэнсей проволок меня в комнату с бамбуковыми стенами, шёлковым пледом и жёсткой-жёсткой подстилкой; выхаживал меня несколько недель и выслушивал потоки откровений, казалось, до последнего не определившись – что же со мной делать – и всё-же рискнул: «Можешь остаться – репетировать сколько хочешь и заниматься, – без беспокойства о плате, – на по моим правилам: покинешь меня – с полной головой ментальной валюты» – и рассказал про капельки желания, что размениваем на беззначное: вожделения, услужения, – на каждое, что столь далеко Искусству. Сэнсей оставлял в комнатке – где было по-прежнему столь туманно, что рассмотреть удавалось разве что душу…

      “Кровать” отпустила меня через два месяца. Сэнсей пил чай фруктовый, листал мои рассказы и не заметил подкравшегося, но пригласил разделить трапезу – «Для чего Ты пишешь?» – и потянулся за печеньями в печеньице.

      Отпиваю чай и смотрю на почерк – единственный из доступных мне и недоступный остальным – «Чтоб писать» – и засматриваюсь на сладости.

      Сэнсей взглянул мне в глаза – по-холодному, будто присматривался ко дну озера – «Делаешь писать ради того, чтоб писать? Подайся в стенографисты – набьёшь руку на речах посредственных и изучишь тайное искусство пустословия» – и разрешил угоститься, – с тех пор, ерунда подобная голову мою не навещала.

      Что-то произошло – внутри – и прозвучало – «Ради Мечты» – голосом не моим, но моим единственным, – будто глубинное пробудилось и обратилось к звёздам – в обращении моём к Сэнсею.

      Сэнсей присмотрелся ко мне – улыбнулся и отвёл взгляд в окно, навстречу, собственной, Мечте…

      ***

      Сэнсей сказал собрать рассказанное, на бумаге, в один присест, – и не выпускать ручки, пока пред мной не прояснится карта жизни. Сэнсей

Скачать книгу