LITMIR.BIZ

Скачать книгу

на две. Увидали его, пустились к нему. Так сердце у него и оборвалось. Замахал руками, закричал что было духу своим:

      – Братцы! Выручай! Братцы!

      Услыхали наши. Выскочили казаки верховые, пустились к нему – наперерез татарам.

      Казакам далеко, а татарам близко. Да уж и Жилин собрался с последней силой, подхватил рукой колодку, бежит к казакам, а сам себя не помнит, крестится и кричит:

      – Братцы! Братцы! Братцы!

      Казаков человек пятнадцать было.

      Испугались татары – не доезжаючи стали останавливаться. И подбежал Жилин к казакам.

      Окружили его казаки, спрашивают: кто он, что за человек, откуда? А Жилин сам себя не помнит, плачет и приговаривает:

      – Братцы! Братцы!

      Выбежали солдаты, обступили Жилина – кто ему хлеба, кто каши, кто водки; кто шинелью прикрывает, кто колодку разбивает.

      Узнали его офицеры, повезли в крепость. Обрадовались солдаты, товарищи собрались к Жилину.

      Рассказал Жилин, как с ним всё дело было, и говорит:

      – Вот и домой съездил, женился! Нет, уж видно не судьба моя.

      И остался служить на Кавказе. А Костылина только ещё через месяц выкупили за пять тысяч. Еле живого привезли.

      Хаджи-Мурат

      Я возвращался домой полями. Была самая середина лета. Луга убрали и только что собирались косить рожь.

      Есть прелестный подбор цветов этого времени года: красные, белые, розовые, душистые, пушистые кашки; наглые маргаритки; молочно-белые с ярко-желтой серединой «любишь-не-любишь» со своей прелой пряной вонью; желтая сурепка со своим медовым запахом; высоко стоящие лиловые и белые тюльпановидные колокольчики; ползучие горошки; желтые, красные, розовые, лиловые, аккуратные скабиозы; с чуть розовым пухом и чуть слышным приятным запахом подорожник; васильки, ярко-синие на солнце и в молодости и голубые и краснеющие вечером и под старость; и нежные, с миндальным запахом, тотчас же вянущие, цветы повилики.

      Я набрал большой букет разных цветов и шел домой, когда заметил в канаве чудный малиновый, в полном цвету, репей того сорта, который у нас называется «татарином» и который старательно окашивают, а когда он нечаянно скошен, выкидывают из сена покосники, чтобы не колоть на него рук.

      Мне вздумалось сорвать этот репей и положить его в середину букета. Я слез в канаву и, согнав впившегося в середину цветка и сладко и вяло заснувшего там мохнатого шмеля, принялся срывать цветок. Но это было очень трудно: мало того что стебель кололся со всех сторон, даже через платок, которым я завернул руку, – он был так страшно крепок, что я бился с ним минут пять, по одному разрывая волокна.

      Когда я наконец оторвал цветок, стебель уже был весь в лохмотьях, да и цветок уже не казался так свеж и красив. Кроме того, он по своей грубости и аляповатости не подходил к нежным цветам букета. Я пожалел, что напрасно погубил цветок, который был хорош в своем месте, и бросил его. «Какая, однако, энергия и сила жизни, – подумал я, вспоминая те усилия, с которыми я отрывал цветок. – Как он усиленно

Скачать книгу