LITMIR.BIZ

      Возвращаясь в центр Копенгагена Русаков, как умел, разъяснил соотечественнику то, что сам едва знал о заморской болезни, ныне известной под названием сифилис.

      – …Короче, страшная зараза. К тому же, весьма коварная. Потому как поражает самое святое… – Мирон закончил своё долгое повествование, когда офицеры вновь вышли на пристань.

      – Кто знает. Быть может, и хорошо, что мы не попали нынче в бордель, – под сильным впечатлением от услышанного, высказался Семён Лазарев.

      – Семён, если ты опасаешься благородного борделя, то и не хрен тебе было засматриваться на немецкую блондинку. Ту самую, что визжала на коленях голландца… – огрызнулся в ответ Демидов. – …Потому как подхватить негодную хворь, именно с ней было бы гораздо проще.

      – По-моему, самое время вернуться в харчевню, которую мы совсем недавно покинули… – махнул рукой лейтенант. – …Продолжим братание с английскими моряками.

      – И то верно, – поспешил согласиться Русаков. Его никак не могли покинуть тяжёлые мысли о диковинной заморской болезни. Потому и собирался он залить ту душевную червоточину приличной дозой спиртного.

      Вслед за Мироном потянулся и Глеб с Семёном.

      – Друзья, идите без меня… – чуть замялся Говоров, не тронувшийся с места. – …А я, пожалуй, вернусь на «Полтаву». Устал, да и в сон меня сильно тянет.

      Если разобраться, то именно усталость была тут вовсе не причём. Просто пьяная ночь в абсолютно чужом городе, да ещё и в одном питейном заведении с бандой неадекватных англичан, Германа вовсе не прильщала. Тут могло случиться всякое. В то время как Говорову совершенно не хотелось огорчить своего престарелого отца, бывшего шаутбейнахта (табель о рангах относит этот чин к четвёртому классу; позднее данный чин будет переименован в контр-адмирала). Кроме того, Герман дорожил своей должностью, своим местом на судне. Морем он бредил ещё с детства. Более того, невзирая на регалии отца, он самостоятельно прошёл весь путь от простого матроса до ундер-лейтенанта крупного военного фрегата.

      Потому и поспешил Герман, вернулся на «Полтаву».