Боги на сцене - Егор Андреевич Ильченко

Скачать книгу

в слезах, потребовав непременно разыскать Первого. Его, оказывается, тоже не было на работе через день после нашей встречи. Когда же Первый все-таки явился, они уже втроем заперлись в кабинете Строгого, где сидят до сих пор. Получается, сидели они там со вчерашнего вечера, а на часах уже было чуть более девяти утра.

      Дверь в кабинет Строгого была огромная, массивная, звуконепроницаемая. Однако несколько особо любопытных актеров то и дело бегали к ней, а возвращаясь, говорили, что слышат оживленные голоса, иногда даже крики.

      Одного я понять не мог: что здесь делали пресса, режиссеры, критики – кто их вообще сюда позвал? Осмелюсь предположить, что в тот момент, когда Строгий, обливаясь слезами, приказал позвать Первого, кто-то из нашей команды, желая подзаработать на стороне, сообщил куда надо, мол, в Белом театре что-то происходит, похоже на новый шедевр, приезжайте скорее. Возможно, это именно то, что сможет вернуть Белый театр к жизни, и так далее.

      Был еще один интересный момент, сказала мне дама-кассир. Заключался он в том, что Первый прибежал в театр тоже не с пустыми руками, а с каким-то свертком. Словом, сплошные слухи и догадки, у всех нервы на пределе и все ждут, когда же откроется дверь кабинета директора.

      Прождали весь день. Лично я никуда из зала вообще не выходил, разве что по нужде, простите за подробности. Ближе к полуночи наконец вышел Строгий – уставший, похожий на хирурга после долгой и сложной операции. Кабинет его располагался прямо над главным залом. Строгий подошел к перилам и медленно оглядел всех нас, будто какой-то политик, собиравшийся произнести речь с трибуны. Еще мне показалось, что он ненадолго задержал взгляд на репортерах и кучке режиссеров из других театров, после чего по лицу Строгого пробежала довольная улыбка. Все мы ждали от него чего угодно, только не реплики в духе телеграммы. А сказал он вот что: “Второй написал пьесу-монолог. Вещь гениальнейшая, она спасет театр и вернет ему доброе имя. Премьера – через месяц, в день открытия сезона. На этом пока все”.

      После этого Строгий развернулся и хотел было зайти обратно в кабинет, как вдруг один из журналистов спросил, почему не вышли Первый со Вторым? На это наш директор сказал, что силы остались только у него одного.

      Я склонен думать, что дальнейшее – чистая случайность. Стоял я далеко в углу, и поэтому Строгий мог заметить меня только благодаря его высочеству случаю. Но он заметил, и окликнул меня: “Воробей!”.

      (На лице появляется выражение по-настоящему детской смущенности).

      Почему воробей, ну что он в этой птице схожего со мной нашел… И ведь называл меня так всегда и при всех, постоянно вгоняя в краску.

      Я сделал шаг вперед, давая понять, что внимательно его слушаю, а Строгий, едва ворочая языком и указывая своим пухлым пальцем в сторону буфета, вяло приказал принести бутылку коньяка. В следующий момент меня как ветром сдуло.

      На всякий случай я захватил три стакана, и через минуту уже стоял на пороге кабинета. Пока бежал вдоль зала и затем вверх по ступенькам, слышал

Скачать книгу