LITMIR.BIZ

      У церкви в Алексине толпился народ. Я помахал из-за ограды соседям с младенцем Владиком на руках. Тамары Яковлевны, конечно, не было, с Богом она предпочитала общаться на дому. И я не пошел в церковь, озабоченный помойной ямой. Лешку Саранцева я не застал – на днях его с белой горячкой увезли в сумасшедший дом под Гагарином.

      Я решил вырыть помойку самостоятельно, наточил лопату, разметил яму и до темноты зарылся на полкорпуса…

      – Сере-ега!..

      Меня или Серегу? На всякий случай отозвался. Оказалось, меня – отмечать крестины.

      Праздник был в разгаре. За столом преобладала разнокалиберная корейская родня Тамары Яковлевны. До последнего времени Тамара Яковлевна относилась к ней настороженно: родня была немногословная, а главное – непьющая. Ледок в отношениях растопил старший правнук. Ночью Тамара Яковлевна проснулась от плача: мальчик под одеялом молился, чтобы Фросины котята остались живы. Растроганная прабабушка котят не потопила и сквозь правнука распространила свою любовь чохом на всю узкоглазую родню.

      – За Москву и Московскую область! – сомкнула паузу Тамара Яковлевна и пошла за холодцом.

      На пороге она споткнулась, тихо осела и медленно повалилась набок.

      – Бабушка упала! – засмеялся правнук, спаситель котят. Он подбежал к ней и схватил за руку, чтобы помочь. – Вставай, баба…

      Тамара Яковлевна не слушалась. Родня выскочила из-за стола, стали засовывать ей в рот бесполезные таблетки…

      – Мама, ты слышишь меня? – кричал ей в ухо сын. – Ма-ма?!

      – Фро-о… – прошелестела Тамара Яковлевна. – Фро-о…

      – Кошку хочет, – догадался я. – Фрося, кыс-кыс-кыс…

      Заспанную Фросю достали с печки, положили на грудь Тамаре Яковлевне под темную жилистую руку с обрезанным на одну фалангу указательным пальцем. Короткий палец шевельнулся, стараясь погладить кошку, но, не совладав с бессилием, замер. Глаза Тамары Яковлевны затуманились и остановились.