Ностальгическая дилогия - Леонид Зорин

Скачать книгу

я нерешительно пробормотал:

      – Литературой. Чем же еще?

      Он сплюнул, потом беззлобно выматерился и вдруг сочувственно усмехнулся:

      – Посмотрим, как ты с нею помыкаешься.

      Эти напутственные слова мне вспоминались на многих зигзагах моей непозволительно долгой, чрезмерно затянувшейся жизни.

      С Павлом Богдановичем я увиделся в самом начале сентября. Мне позвонил его сослуживец, сказал, что старик совсем расклеился, просит меня его навестить.

      Не сразу, но я к нему отправился.

      Он в самом деле заметно сдал, даже и мне – при всей толстокожести и оглушенности трудным решением так круто изменить свою жизнь – сразу же бросились в глаза необратимые перемены, которые с ним произошли.

      Это бесщекое лицо, эти притушенные глаза, словно померкшие и уставшие от света, ставшего непосильным – все вместе грозно и красноречиво свидетельствовало, что дело худо. Лишь книги по-прежнему пребывали в своем хаотиче-ском состоянии.

      Я поздоровался и попытался хотя бы несколько преуменьшить невольно возникшее напряжение, шутливо бросил:

      – А книг прибавилось…

      Он вяло кивнул и отозвался:

      – «Смысла я в тебе ищу…» Помните – у Александра Сергеевича?…

      – Ну как не помнить? – развел я руками. – Даже и он его искал.

      Павел Богданович спросил:

      – А почему же «даже и он»?

      Ответ мой прозвучал чуть торжественно:

      – Решительно каждая минута, которую прожил он на земле, была исполнена высшего смысла.

      Павел Богданович вздохнул:

      – Он думал не о себе одном.

      Я неуверенно возразил:

      – Эти стихи уж очень личные.

      – Да, это так, безусловно так. И все же касаются всех и каждого.

      И неожиданно усмехнулся:

      – «Жизни мышья беготня»… Это – о всей нашей планете. Все эти десять тысяч лет, которые на ней копошатся непостижимые существа, надменный господин человек, поверивший, что он, в самом деле, и есть венец и разум Вселенной. Ему действительно невдомек, что этот странный эксперимент некоей неведомой нам высшей воли и высшей силы так никогда и не будет понят. Кстати, не возникало у вас опасной потребности в нем разобраться?

      Я покачал головой и сказал:

      – Нет, я себя не переоцениваю.

      Он спросил меня:

      – Зачем же вы пишете?

      Я неуверенно проговорил:

      – Что вам ответить? Такая потребность.

      Павел Богданович усмехнулся:

      – Обременительная потребность. А вы, должно быть, честолюбивы.

      Краснея, я нехотя пробурчал:

      – Очень умеренно.

      Он возразил:

      – Честолюбие не бывает умеренным.

      – Может, – сказал я немного запальчиво. – Иначе оно переходит в претензию. А это уже последнее дело.

      Павел Богданович с интересом меня оглядел и произнес:

      – Вы даже еще честолюбивей, чем мне казалось.

      Я хмуро спросил:

      – Почему вы решили?

      Он

Скачать книгу