Мороженое из муравьев - Мария Чемберлен

Скачать книгу

в витринах. Это было не то чувство, когда хочется прыгать и петь, а когда хочется молчать и тихо улыбаться, чтобы не спугнуть внутри маленькую птичку счастья. И тогда, ожив и осмелев, она начнет насвистывать тебе самую красивую из всех возможных мелодий.

      Вот так я себя чувствовала в то утро в Париже. Потом все впечатления спутались и перемешались, но это, первое, осталось наиболее бережно хранимым в запасниках моей заграничной памяти.

      С Эмманюэлем мы прекрасно поладили – он не вторгался на мою территорию, я не вдавалась в подробности, почему он меня не хочет, и старалась быть хорошим другом – в русском понимании этого слова, конечно.

      График жизни у нас был примерно такой: по утрам я завтракала свежим круассаном с соком и бродила по городу самостоятельно. После обеда я покупала продукты на маленьком рынке неподалеку и готовила дома ужин. Маню заезжал за мной после работы около шести, я кормила его, затем мы вместе шли гулять. Он всегда пытался отказаться от ужина и говорил: ну зачем ты, но было видно, что ему приятно пробовать домашние пирожки и борщики.

      Потом мы шли знакомиться с какими-нибудь его друзьями, и нужно было каждый вечер болтать ни о чем. Это было сущее мучение, как ежедневный зачет по разговорному французскому.

      По четвергам он преподавал язык беженцам на каких-то благотворительных курсах, и я принадлежала самой себе. В эти дни я даже скучала без Маню, потому что уже привыкла к его добродушной компании.

      В такие вечера я бродила по Парижу одна, смотрела на откормленных уток, разгуливавших по газонам, на полную луну, отражавшуюся в Сене, и чувствовала себя почти счастливой. Почему почти? Потому что стоял апрель, а я была в городе любви совершенно одна.

      Я уже обошла все музеи и галереи по два раза, Лувр – целых три. Каждый раз без билетов, конечно, русские друзья перед отъездом научили как. До 18 лет, оказывается, вход во все музеи бесплатный. Поэтому я смывала косметику, заплетала косички, надевала потертые джинсы, безумные кеды на каблуках и смешивалась с толпой американских школьников-акселератов. Меня ни разу не остановили.

      Единственной роскошью, на которую я позволяла себе тратить деньги, была Гранд-опера. Я посмотрела несколько совершенных балетов Баланчина, полюбовалась росписями Шагала на потолке и почему-то только в театре почувствовала себя как дома. Вообще ощущение от Парижа было странным, как будто я все здесь уже давно знаю, мне почти не нужна была карта.

      Другим сюрпризом для меня стало то, что Эмманюэль, родившийся и выросший в Париже, никогда не был в театре.

      – А зачем? – спросил он удивленно. – Это же только для буржуа.

      Чушь какая, подумала я и, купив билеты, потащила его на балет. Он честно высидел до конца, и, по-моему, ему даже понравилось, но было видно, что демонстрации на улицах по субботам доставляют ему куда больше удовольствия. С тех пор наметились наши разногласия. Я для него была слишком романтичной

Скачать книгу