LITMIR.BIZ

      16 июля

      Препятствие, которое встретилось нам сегодня, оказалось значительно серьезнее всех предыдущих. Мы в пути уже больше недели, и не только Юлита, но и наш удалец накопили усталость. Отнимают силы поиски пищи. Выматывает ежедневная рутинная работа по устройству ночлега. Не отпускает постоянное напряжение из-за боязни отстать, потеряться, сбиться с дороги. Я постарался научить Дарагона основным приемам ориентирования, я объяснил ему, как определить направление пути, если он останется один. Но, конечно, он по-прежнему не чувствует себя уверенно. Юлите проще. Она свято мне доверяет, поэтому не беспокоится. Айтон же не доверяет никому.

      Теперь путь наш преградило огромное болото. Обход его занял бы слишком много времени, и я принимаю решение идти напрямик. Это не просто тяжело, это опасно. Теперь уже не только мужчинам, но и нашей несчастной девочке пришлось по колено погрузиться в вязкую, липкую грязь. Перед каждым шагом мы пробуем дорогу длинной палкой. Идти очень трудно, но останавливаться нельзя, время близится к вечеру.

      Я вижу, что Юлита изнемогает. Вот усталость заставляет ее сделать неверный шаг, несчастная девочка оступается и погружается в воду по пояс. Мы оба находимся одинаково близко от нее, но на помощь Юлите кидаюсь я. Дарагон не двигается с места. Пока я вытягиваю дочь из трясины, он молча на это смотрит. Но это не равнодушие, нет. В его взгляде я читаю раздражение, дикое раздражение. Он злится на болото, на Юлиту, на меня, быть может, даже на себя самого. Когда Юлита вновь оказывается на относительно твердом месте, я даю ей хлебнуть из своей фляги, и мы двигаемся дальше. Этот участок был самым опасным, дальше начинается подъем наверх, и, наконец, мы выбираемся на твердую почву. Все мы, как один, валимся на землю и долгое время лежим без движения.

      На этот раз Айтон поднялся первый. Что он понял, что почувствовал, пока моя девочка тонула, а он на это смотрел, я не знаю, но у меня сложилось впечатление, что теперь он старается оправдаться. Он сам набрал хвороста, сам разжег костер, вскипятил воды и заварил для нас всех чаю. Присев возле Юлиты, он предложил ей кружку горячего живительного напитка. Он не умеет проявлять заботу, и все движения его выглядели неловко и неуклюже, но это была именно забота. Он опять показал себя с другой стороны. Сколько в нем еще скрывается этих граней?