Поко а поко - Лиза Шмидт

Скачать книгу

на войлочных тапках, в театры и в кино, где номерки из яшиных рук падали совершенно случайно. Водили и в зоопарк, где Яша жалел всех зверей. Особенно он жалел маленького серого волчонка, сидевшего в дальней клетке. Волчонок был совсем один. Куда пропала его мама, большая серая волчица? Куда делся его волк-отец? Ушли в зимний лес, оставили на снегу две тонкие вереницы следов, а потом завыла метель, заходили ходуном сосны, заухали совы, следы замело, волк и волчица попали за красные флажки. Красных флажков надо бояться – из-за них никто никогда не возвращается. И волчонок остался один, маленький, добрый и глупый. Его ещё не успели научить быть злым, и потому он так легко и преданно подошёл к тем людям, которые на всю жизнь заперли его в тесной зоопарковской клетке.

      В ночь на ро-ходеш1 волчонок долго и протяжно выл, отчего на Аптекарском острове просыпались все приличные люди.

      Тётя Рита и дядя Лёва держали булочную.

      Маленькую и скромную, но невероятно плодовитую. Люди к ним с утра стояли очередями, и дядя Лёва только и успевал выдавать в протянутые руки горячий чёрный и тёплые сайки.

      Теперь, когда Яша жил отдельно, они всегда давали ему свежий хлеб. Нет, не бесплатно, за кого вы нас принимаете! Зато только что из печи (всепобеждающее «зато»! ) – и укутывали его в шерстяной платок, чтобы по пути хлеб не остыл. Очень заботливые.

      – Ну, мы же родственники, – жмурились они, улыбаясь.

      Иногда они отдавали ему хлеб даже совсем бесплатно (но в этом случае – чёрствый).

      Тётя Рита теперь всё чаще говорила: музыка – твой хлеб. А перед знакомыми: музыка – яшино призванье. Если сложить все элементы, то выходило, что яшино призванье – хлеб. Таким недвусмысленным образом тётя намекала на то, что и Яше не помешало бы поработать в булочной.

      Когда

      Тётя Рита никогда не могла спокойно смотреть на праздное детское времяпрепровождение, на поездки по комнате и по дорожкам сада на деревянной лошадке (у которой, впрочем, от лошадки была только голова, остальным же телом её была старая тётина швабра), и посему обучала его грамоте, чтению, письму, и в школу он пришёл всезнающим, ничем не интересующимся. Зато дома с тётей Ритой они стали проходить иврит и мёртвый язык латынь. Иврит был скучный и непонятный. А латынь не дышала. Даже в самом её названии, ему казалась, была зашифрована бледность и беззвучие замершего над могилой мраморного ангела, гладкое лицо которого всегда хочется потрогать. Яша думал, что на мёртвых языках общаются с мёртвыми и потому, приходя, ведомый за руку, на кладбище к маме или другим родственникам, говорил с ними шёпотом, нагибаясь совсем близко к земле, на латинском языке.

      – Ave, Caesar, morituri te salutant, – так он сказал памятнику прадеда, когда они с тётей дошли до изучения построения предложений и в пример она приводила крылатые фразы.

      Дядя Лёва спал, как мёртвые, головой на запад. И Яша поначалу решил, что к нему тоже нужно обращаться на мёртвом языке. Тётя смеялась, а дядя просыпался

Скачать книгу

<p>1</p>

Ро-ходеш – «голова месяца» – каждый первый день лунного календаря.