Скачать книгу

и вообще всем, именуя их так. Солдаты, как услыхали это, подняли ропот». Вот из-за этого пустячного, но совершенно никому не нужного поступка о. Васильева и поднялась целая история. Солдаты стали бунтовать и вынесли решение: убить священника или, по крайней мере, арестовать его. Кое-как, с превеликим трудом, удалось уговорить их самим не предпринимать никаких репрессивных мер, а подождать решения этого дела в Следственной комиссии. Епископ Гермоген169 тогда же услал о. Васильева в Абалакский монастырь170, пока не пройдет острота вопроса. Я поехал к нему и попросил дать другого священника. Был назначен соборный священник о. Хлынов171.

      Этот случай, во-первых, совершенно разладил мои отношения с солдатами: они перестали доверять мне и, как им ни доказывал обратное, они стояли на своем: «А! Значит, когда на дому служба бывает, всегда их поминают». И постановили: в церковь совсем Семью не пускать. Пусть молятся дома, но каждый раз за богослужением должен присутствовать солдат. Едва мне удалось вырвать решение, чтобы Семья посещала церковь хотя бы в двунадесятые праздники. С решением же их, чтобы за домашними богослужениями присутствовал солдат, я бороться был бессилен. Таким образом бестактность о. Васильева привела к тому, что солдаты все-таки пробрались в дом, с чем до того времени мне удавалось благополучно бороться. […]

      Пошла демобилизация армии. Стали увольняться солдаты. Стали уходить и мои стрелки. Вместо уезжавших, солдат более старых годов, стали мне присылать из Царского пополнения, солдат более молодых годов и более развращенных там в самом котле политической борьбы. Партия Писаревского стала расти все больше. Все больше и больше стало прибывать к нам большевиков. В конце концов, Панкратов – «маленький человек» как называл его Николай Александрович, – был объявлен под влиянием, конечно, агитации Писаревского «контрреволюционером» и изгнан солдатами. Он уехал. Уехал и Никольский. Солдаты же отправили в центр телеграмму, прося прислать к ним уже «большевистского» комиссара. Пока комиссар не ехал.

      Не знали, к чему придраться. Решили: запретить свите гулять, пусть сидят все и не гуляют. Стал я доказывать всю нелепость этого. Тогда решили: пусть гуляют, но чтобы провожал солдат. Надоело им это, и постановили: каждый может гулять в неделю два раза, не более двух часов, без солдат.

      Как-то однажды, желая проводить уезжающих старых, хороших солдат, Государь и Государыня поднялись на ледяную гору, устроенную для детей. Руководствуясь, конечно, одним чувством бессильной злобы, солдаты тотчас же срыли эту гору, мотивируя, однако, свой поступок тем, что кто-нибудь из посторонних может подстрелить их, а они будут отвечать.

      Как-то однажды Государь надел черкеску, на которой у него был кинжал. Увидели это солдаты и подняли целую историю: их надо обыскать, у них есть оружие. Кое-как удалось уговорить эту потерявшую всякий стыд ватагу, что не надо производить обыска. Пошел я сам и просил

Скачать книгу


<p>169</p>

Гермоген (Долганёв (Долганов) Георгий Ефремович; 1858—1918), епископ Тобольский, священномученик. Выходец из богатой купеческой семьи. В 1892 г. принял монашеский постриг, в 1901 г. хиротонисан во епископа, в 1903 г. назначен епископом Саратовским и Царицынским. В 1911 г., будучи введен в заблуждение, позволил себе дерзкие выпады против Их Величеств по поводу их отношений с Распутиным. Отказался подчиниться воле Императора, за что был удален с кафедры и сослан в Жировицкий монастырь. После революции раскаялся и называл Царскую Семью «многострадальным святым Семейством». Есть свидетельства, что после убийства Распутина владыка, под воздействием бывшего ему видения, раскаялся в обличении Распутина. В 1917 г. назначен на Тобольскую кафедру. Во время заключения Царской Семьи в тобольском губернаторском доме тайно посылал царственным узникам просфоры, молитвы и благословения, поддерживал с ними переписку. В 1918 г., несмотря на запрет властей, провел крестный ход, во время которого безбоязненно открыто благословил царственных узников. За три дня до Пасхи был схвачен большевиками и доставлен в екатеринбургскую тюрьму. После полуторамесячного заточения в июне 1918 г. в числе других пленников вместе с Отрядом карательной экспедиции тобольского направления, возглавляемым П. Д. Хохряковым, был отправлен на пароходе обратно в Тобольск для предания «публичному суду». На пути в Тобольск Хохряков узнал, что город захвачен белыми, и начал лично убивать пленников. В числе первых был епископ Гермоген. Как показали потом на следствии матросы парохода, пьяные большевики пытали его, а затем 16/29 июня 1918 г. живого, с привязанным к скрученным рукам двухпудовым камнем, утопили в р. Тура как раз напротив с. Покровского, родины Григория Распутина (ГФ ГАТО. Ф. 772. Оп. 2. Д. 5. Л. 108). Тело мученика прибило к берегу, и после ухода красных епископ был временно похоронен в ограде сельской церкви, а позднее его тело было торжественно перенесено в Тобольск и при огромном стечении народа погребено в пещере, где ранее почивали мощи святителя Иоанна (Максимовича), митрополита Тобольского и всея Сибири. «В дни заточения Царскую Семью поддерживал епископ Тобольский Гермоген, осознавший прошлую свою вину перед Государем. Примечательно, что, будучи утоплен большевиками, отпет он был на родине Распутина в Покровском, в храме, построенном иждивением Григория Ефимовича, с которым, как мы помним, в самый день его убиения чудесным образом примирился. Впоследствии тело умершего Владыки перевезли в Тобольск в Софийский Успенский собор, где оно простояло пять суток, не проявляя признаков тления. Священномученик был погребен в склепе, устроенном в Иоанно-Златоустовском приделе, на месте, где ранее почивали мощи святителя Иоанна Тобольского» (Фомин С. В. Последний Царский святой. СПб., 2003. С. 526). Определением Святейшего Синода Русской Православной Церкви от 31 марта 1999 г. Преосвященный Гермоген был канонизирован в лике новомучеников и исповедников Российских. Память – 16/29 июня и в день Собора новомучеников и исповедников Российских (в первое воскресенье после 25.01 / 7.02).

<p>170</p>

Имеется в виду Свято-Знаменский Абалакский мужской монастырь.

<p>171</p>

Хлынов Владимир Александрович (ок. 1876—не ранее 1932), протоиерей, кандидат богословия, клирик Тобольской епархии. Родился в Екатеринбурге. В 1897 г. окончил Тобольскую духовную семинарию по I разряду, в 1901 г. – Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия и правом преподавания в семинарии. В 1901 г. назначен учителем греческого языка в Тобольское духовное училище. В 1902—1903 гг. преподавал арифметику в 3-м классе Тобольского епархиального женского училища. 14 сентября 1905 г. рукоположен во диакона, 18 сентября того же года – во священника, с назначением законоучителем Тюменского реального училища и настоятелем Александро-Невской домовой церкви училища. 23 февраля 1912 г. утвержден членом благочиннического совета градо-Тюменского благочиния на трехлетие 1912—1914 гг. В 1915 г. упоминается председателем Тюменского уездного отделения епархиального училищного совета. С 5 июля 1917 г. – настоятель Тобольского кафедрального собора. 16 июля того же года возведен в сан протоиерея. В июле 1917 г. вошел в состав Временного Совета Православно-церковного общества единения клира и мирян. Первый выборщик избирательного собрания, избравшего членов от Тобольской епархии на Всероссийский церковный Собор 1917—1918 гг. Епархиальным Съездом депутатов духовенства и мирян Тобольской епархии 1917 г. избран председателем епархиального Комитета Съездов духовенства и мирян. Был назначен на место уволенного священника о. Алексея (Васильева), который по требованию тобольского Совета рабочих депутатов был отстранен от церковной службы в губернаторском доме. Первый раз служил в соборном храме 1/14 января 1918 г. Из воспоминаний П. Жильяра: «Сегодня утром мы пошли в церковь, где служил в первый раз новый священник. Что же касается отца Василия (виновника происшествия, упомянутого в предыдущей главе), то он был сослан в Абалакский монастырь по распоряжению архиепископа Гермогена. […] Пятница, 18 января. В 3 часа дня пришли священник и певчие. Четыре монахини, приходившие петь ранее, были заменены певчими из хора одной из тобольских церквей. Сегодня водосвятие, и новый священник в первый раз совершает богослужение у нас на дому. Когда Алексей Николаевич в свою очередь подошел приложиться к кресту, который держал священник, последний склонился над ним и поцеловал его в лоб» (Жильяр П. Трагическая судьба Николая II и Царской Семьи / Петергоф, сентябрь 1905 г.  Екатеринбург, май 1918 г. М., 1992. С. 144). О. Владимир остался служить в губернаторском доме до увоза Царской Семьи в Екатеринбург. Через о. Владимира Государь просил передать владыке Гермогену (Долганову) земной поклон и просьбу простить его за отстранение от кафедры. В ответ владыка передал земной поклон и в свою очередь просил прощения. В 1918 г. упоминается председателем Совета Тобольского Иоанно-Димитриевского епархиального братства, председателем Правления пенсионной кассы, членом Попечительства о бедных духовного звания. В мае 1919 г. вновь избран председателем Совета епархиального братства. Находился на Соловках в 1920-х гг. После освобождения вернулся в Тюмень, где служил в церкви пророка Божия Илии. Арестован в 1930 г. В 1932 г. проходил по групповому делу архиепископа Синеокова-Андреевского (Тюменская обл., 1932 г.). В протоколе дела назван сподвижником епископа священномученика Гермогена (Долганова). Осужден в 1932 г. как член контрреволюционной организации «Союз Спасения России» и приговорен к двум годам ссылки в Северный край. Дальнейшая судьба неизвестна. Реабилитирован прокуратурой Тюменской области 12 января 1990 г.