Скачать книгу

что опасались быть застигнутыми врасплох.

      Многие – но не все. Тысячи людей оказывались в таких условиях, что не воровать они не могли. Особенно часто это проявлялось при поиске дров. Власти даже и не пытались на первых порах снабдить дровами частные дома, не имевшие центрального отопления – надеялись, что их жильцы придумают что-нибудь сами. «Так вот ползимы… прожили, где дощечку, где полешко», – отмечал X. Эзоп, видевший, как взламывали сараи и крали оттуда дрова, уносили целиком двери и стены[519]. «Это не считается позором или воровством»[520], – так думал, наверное, не он один. Добыть дрова и для себя, и за вознаграждение для других старались любым путем, не брезгуя ничем, даже мебелью уехавших соседей[521]. «Те дома, что вчера пострадали от бомб, сегодня люди разбирают на дрова. Сбежались как муравьи», – записывал в дневнике И.И. Жилинский[522]. Самому ему не повезло, о чем он говорит с горечью – у разбомбленных домов поставили сторожа.

      4

      Удержаться от соблазна было тем труднее, что могли оправдываться не поиском личной выгоды, а желанием спасти угасающих родных и близких. «Дядя Ваня угостил бы тебя», – сказала мать шестилетней дочери, взяв ложку вермишели из запасов, предназначенных для лечившегося в госпитале их родственника[523]. И ожидали даже услышать упреки за то, что не воспользовались счастливым случаем. Выдавая хлеб Т. Максимовой, продавщица в булочной обсчиталась и, вырвав талон на однодневный паек, отдала двухдневный пайковый рацион. Вернуть талон или пойти в другую булочную и взять на оставшийся талон еще хлеба? Сделать выбор было для нее очень трудно. Это не позднейшая попытка приукрасить себя. Она честно говорит, как нелегко было принять морально приемлемое решение. Время – самые страшные дни второй половины декабря 1941 г. Дома лежали обессилевшие от голода мать и сын. Пожалуй, она могла бы оправдаться тем, что продавщицы живут лучше, чем другие, но не делает этого. Сыну и матери она ничего не сказала, очевидно, понимая, что не всякий бы одобрил ее поступок[524].

      Такие свидетельства встречаются не раз. В. Базанова вспоминала, как колебалась ее мать, не желая отдавать «стандартную справку» о смерти мужа в домоуправление[525] – тем самым могли тайком пользоваться его продуктовой «карточкой». Через несколько дней она все же решилась на это. Чаще же об умерших сообщали позже. Если во время обхода квартир их все-таки находили, то, как отмечал руководитель одного из районов города А.П. Борисов, «не скажут, что умер полмесяца назад, скажут, что сегодня умер, вчера»[526].

      П.М. Самарин, узнав, что жена одного из погибших рабочих не сказала о его смерти, но приходила на завод за его «карточками», назвал ее «стервой»[527]. Обычно же к таким поступкам относились весьма терпимо. «Мать скрыла смерть грудного ребенка. Получает для него молоко (сгущенное или соевое) в консультации. Продает по 100 р. за литр. На эти деньги покупает хлеб и кормит мужа» Скачать книгу


<p>519</p>

Цит. запись 24 января 1942 г. в дневнике X. Эзопа по: Крестинский А. Дневник Харри Эзопа // Дети города-героя. С. 297

<p>520</p>

Там же.

<p>521</p>

Акромов Д.П. Запись воспоминаний // 900 блокадных дней. С. 8; Левина Э. Г. Дневник. С. 156 (Запись 14 февраля 1942 г.); Интервью с А. М. Степановой // Нестор. 2003. № 6. С. 186.

<p>522</p>

Жилинский И.И. Блокадный дневник // Вопросы истории. 1996. № 7. С. 10 (Запись 25 января 1942 г.).

<p>523</p>

Коннова Л. «Я жила в Ленинграде в декабре сорок первого года…» // Краеведческие записки. Вып. 7. СПб., 2000. С. 306.

<p>524</p>

Максимова Т. Воспоминания о ленинградской блокаде. С. 44.

<p>525</p>

Базанова В. Вчера было девять тревог… С. 130 (Дневниковая запись 3 апреля 1942 г.).

<p>526</p>

Цит. по: Адамович А., Гранин Д. Блокадная книга. С. 128.

<p>527</p>

Самарин П.М. Дневник: РДФ ГММОБЛ. Ф. 1. Оп. 1-л. Д. 338. Л. 89.