LITMIR.BIZ

      Возмущенная королева-мать кинула клич – и широко пошли волны ее гнева, от берега одного моря до берега другого, и принесли ей войска, ибо то, что пытался совершить регент, было преступлением, изменой клятвам, данным Трем сословиям. Пришли Хантли и Сазерленд – одними из первых. Пришел Леннокс и его островной люд. Поднимался восток Шотландии – по слову кардинала Битона. Пришли епископы Глазго, Морэя, Брихина, Абердина… Пришел Аргайл, продравшийся сквозь осаду, которой обложил его в Инверери дикарь Дональд Ду МакДональд – пришел в ярости, в сопровождении белых псов и поносящий регента такими словами, что дамы королевы теряли дар всяческой речи. Пришли насквозь больной граф Морэй и желчный приор Пейсли – все те, кто поднимал мятежный Парламент Перта. Двадцать три лэрда, восемь лордов, пять графов, шесть приоров, четыре епископа. Все они стояли в полях вблизи дворца Линлитгоу и по берегу озера – охватив собою спешно укрепленный по поручению регента дворец, и Мэтью Гамильтон Миллберн, комендант, тем самым, со всеми своими аркебузирами оказавшийся в осаде, торопясь, слал голубей за подмогой в столицу, в Холируд, где и сам Арран собирал войска, чтобы, в свою очередь, взять в облаву противников законной власти.

      По ночам, в духоте июля, Мария де Гиз, мучимая бессонницей, бродила по своему волшебному дворцу, словно тень, в сопровождении грумов, братьев Монкриф. Напряженное ожидание новой атаки регента подтачивало ее душевные силы, и напряженно размышляла она, в каких расчетах ошиблась. Журчал фонтан во внутреннем дворе, когда королева спускалась под крупные звезды ночи, смотрела в небо, подолгу молилась…

      И только одного человека не было в полях возле Линлитгоу.

      И с каждым днем надежда на то, что он появится, таяла неуклонно.

      Мари Пьерс Ситон украдкой утирала слезы за вышивкой напрестольного покрова. Черный чепец ее был лишен украшений, строг.