LITMIR.BIZ

      Перт кипел.

      Люди границы и люди гор, горцы Хантли и островитяне Аргайла, кожаные куртки рейдеров Босуэлла, сто пикинеров Сазерленда и еще сто конных – на лохматых пони, снабженные баклерами, палашами, секирами. С конницей в Шотландии традиционно была беда, потому все очень ждали Хепберна. Конечно, Белокурый не выставил в поле четыре тысячи, но собрал две, и последние две сотни, продравшись в Мидлотиане сквозь земли Дугласов и Гамильтонов, как собака сквозь частый репей, привел ему Хаулетт Хей – на своем огромном гнедом, хрипатый от ветра, задумчивый от предвкушения резни. Ватага голодных и злых оборванцев в потертых джеках, заляпанных грязью сапогах, красующихся «щеколдой» за плечом или пистолем у пояса, с упоением несущих на губах имя Босуэлла, его боевой клич, от которого во времена его деда с почтением припадало на колено пол королевства… и во главе их – сам Патрик Хепберн, злой, веселый, голодный – злой от зрелой бурлящей силы, веселый от опьянения азартом, голодный гладом не тела, но духа, но яростного честолюбия. Наконец Босуэлл был снова в седле, в сваре, в интриге, в Мидлотиане – и жизнь сама текла через его тело, как кровь по жилам, он ощущал ее горячность и горечь в каждом ударе пульса, и был счастлив без меры. Собственно, это даже было не счастьем, но полнотой существования. Перт, город Святого Джона, трещал по швам, и новые, всё прибывающие войска становились на смотр уже вне границы городских стен.